Слышать и слушать

И.о. ректора РГППУ Валерий Васильевич Дубицкий о ЕГЭ, химии, воспитательной работе, подготовке кадров для колледжей, а также почему библиотеки – системообразующий фактор для современного университета. Обо всем этом руководитель вуза подробно рассказал Антону Стуликову.

– Валерий Васильевич, ваш профессиональный путь способен у многих вызвать когнитивный диссонанс: воспитательная работа и органическая химия. В одном лице доктор социологических наук и кандидат химических наук – удивительно.

– Ничего парадоксального в этом нет. Оглядываясь назад, видишь, как весь мой профессиональный путь связан с высшей школой. И своими alma mater считаю сразу два университета, выпускниками которых и являюсь.

– Омского и Санкт-Петербургского?

– Да. И количество лет обучения примерно в них одинаково, хотя в одном получал высшее образование, а в другом учился в аспирантуре. Но в любом случае это среда университетов, неповторимая, особенная. За исключением краткого «неуниверситетского» периода, высшая школа – это вся моя жизнь, которая длится у меня до сих пор.

– Вернемся к химии. Для меня, филолога, химия закончилась на неорганике. Там я еще что-то понимал, а от периода органики остался один сплошной пробел. Что лично вас зацепило в органической химии? Или ваш научный период – закономерный результат инерции?

– Я поступил на химический факультет, не зная точно, какая именно «химия» будет моей специализацией. Возможно, первые два года обучение шло как бы по инерции, но мой выбор в пользу органической химии связан с людьми, учеными, наставниками, которые погрузили меня в мир науки и дали научное знание через исследование уже с первого курса университета. А на четвертом курсе мне, как и другим ребятам, несказанно повезло, когда в 1981 году в Омск приехал профессор, выдающийся ученый с мировым именем – Рева Сафарович Сагитуллин, профессор МГУ и автор научного открытия №205. Я всегда вспоминаю с теплом тот период в моей жизни. И к органической химии, к химии гетероциклических соединений, у меня навсегда осталось особое трепетное отношение благодаря реальным людям, научившим меня искать новое.

– Вы обмолвились, что хотели заниматься еще и географией…

– География со мной всю мою сознательную жизнь. Будучи школьником еще начальных классов, я увлекался картами – рисовал «театры военных действий», «формировал» ландшафты, при этом наизусть знал названия столиц государств мира, по памяти мог нарисовать очертания материков и стран. Географические карты со мной всю жизнь, как и та, что сейчас висит в моем кабинете.

– Крайне интересен и ваш опыт работы в Правительстве России. Вы также называете его определенной школой. А в чем она заключалась?

– Я почти два года работал в департаменте государственной политики в сфере высшего образования Мин-обрнауки России. Мне исполнилось уже 50 лет, но многие «премудрости» работы чиновником были для меня большим открытием. Я познал пути выработки и механизмы принятия государственных решений. Находясь на госслужбе, имел дело с реальными проектами, связанными с развитием высшего образования в стране, некоторые из них и сегодня на слуху. А это был период массовой реструктуризации вузов (с 2012-го по 2014 год), когда многие десятки их них прекращали свое существование, объединялись, поглощались, становились частью других университетов. Кстати, два вуза, которые в бытность моей госслужбы начинали реформироваться в филиалы Тюменского государственного университета, предстояло завершать реорганизацию именно мне, но уже будучи работником ТюмГУ (с 2014-го по 2020 год Валерий Васильевич занимал должность первого проректора в ТюмГУ. – Прим. ред.) Вот такие метаморфозы случаются, но это был фантастический опыт!

Помню еще один масштабный проект, который мне довелось вести в министерстве, – это был проект по созданию схемы территориального планирования в сфере высшего образования. В правительстве его курировал Козак Дмитрий Николаевич. Много моральных и физических сил он отнял, но в актив себе могу занести его сполна.

Еще один из ключевых проектов, в котором посчастливилось участвовать, – это программа подготовки высококвалифицированных кад­ров для оборонно-промышленного комплекса. На его разработку, помнится, ушел целый год работы в режиме 24/7.

Впрочем, были и другие проекты, которые, к сожалению, не заработали, как планировалось.

Немаловажно для меня было и своеобразное «отключение» на время от мирской жизни: выходишь на улицу после окончания бесконечного рабочего дня, направляешься домой, идешь в сторону метро и только чуть позже осознаешь, что оно уже закрылось! И это при том, что Московское метро ходит до половины второго ночи! Я даже не представлял раньше, что так систематически работают многие из тех, кто пришел на госслужбу, но довелось испытать это.

Экзаменационный алгоритм

– Как вы оцениваете ЕГЭ? С высоты своего опыта и в образовательной политике, и в воспитании?

– На подобные вопросы всегда отвечаю так: я с самого начала принял ЕГЭ. И принял все те проблемы, которые пришли с ЕГЭ, а также все те преимущества, которые связаны со сдачей единого госэкзамена.

– То есть вы считаете, что видны очевидные преимущества?

– Да, но то пилотное ЕГЭ, что было более 15 лет назад, и экзамен сегодня – это два абсолютно разных сюжета. Вся система поэтапно совершенствовалась и менялась по линии объективного разворачивания недостатков. На мой взгляд, сегодня эта система приемлема для реальной оценки любого человека, как способного, так и не способного обучаться, она наиболее объективна, понятна и уже не представляет «абсолютный» стресс для ребенка. Мы давно ушли от американских схем, за которые критиковали ЕГЭ, хотя многие мои коллеги и сегодня недовольны. Так, на протяжении полутора десятков лет не было ни одного интервью на эту тему ректора МГУ Виктора Садовничьегобез критики ЕГЭ, что мне уже совсем непонятно. Да, идеальной системы не бывает, и в каждой есть свои изъяны. Но когда начинаешь разбираться, то буквально не остается острых вопросов, особенно с учетом ее гибкости и последующего усовершенствования.

– А вам не кажется, что ЕГЭ не учит наших детей говорить, а загоняет в алгоритм?

– Я убежден, что никуда детей не загоняют. Особенно после того, как появилось сочинение и индивидуальные дополнительные испытания плюсом к ЕГЭ для творческих и иных направлений. Значительный прогресс на фоне того, что было до единого экзамена. Я видел, когда и куда загоняли детей своими вузовскими испытаниями конкретные преподаватели, кого-то отсеивая или оставляя без объективной оценки. Знаю сотни ребят, прошедших через систему тестирований, но не могу назвать ни одного примера, где ЕГЭ кому-то что-то перечеркнул, сломал, поставил крест на дальнейшем развитии. Устоявшуюся систему молодые люди давно воспринимают совершенно естественной.

Центр притяжения

– Мне близки какие-то моменты, связанные и с педагогической деятельностью, и с работой в вузе – прием экзаменов, проверка сочинений. Но мне очень интересна ваша идея библиотечного комплекса как организационного ядра. Как у химика родилась такая задумка?

– В 2018–2019 гг., уже работая директором Библиотечно-музейного комплекса Тюменского государственного университета, мне посчастливилось посетить несколько европейских библиотек, в том числе и университетских – в Финляндии, Нидерландах, Германии. Старался выяснить и понять, как они организуют свою работу, как привлекают такое большое число пользователей, как университеты заинтересовывают своих студентов в необходимости постоянно пользоваться информационными ресурсами в биб­лиотеках. В обсуждениях с коллегами у нас рождались различные решения, которые сегодня очень актуальны и определяют будущее информационно-библиотечной среды университетов. В значительной мере такие наработки удалось реализовать в Тюмени, куда я отправился после работы на госслужбе в Москве.

– А почему ушли с госслужбы?

 – Все когда-нибудь заканчивается, возникают новые предложения и перспективы. А во-вторых, я решил, что надо все-таки вечером иногда и на метро домой добираться (смеется).

– Да, это аргумент!

– А если серьезно, то предложение, которое сделал однажды ректор Тюменского университета Валерий Николаевич Фальков, стало для меня почетным вызовом, который я с благодарностью принял.

– И там принялись за биб­лиотеку?

– Не сразу, хотя, будучи проректором, являлся куратором университетских библиотек в Омске и Тюмени. Считал ранее, знаю библиотечное дело. Но как же я ошибался! Позже я стал понимать, что это сложная и одновременно удивительно крутая сфера деятельности. Сегодня библиотека уже давно не «бабушка с книжками» – это доступная цифровая библиотека с современными технологиями организации физического пространства, центр притяжения молодых людей, преподавателей и научных работников, стремящихся обеспечить свои исследования актуальными информационными ресурсами.

А когда в 2018 году мой контракт в качестве проректора подошел к концу, встал вопрос о продолжении моей карьеры в университете. В этот период формировалась программа деятельности межрегионального Западно-Сибирского научно-образовательного центра мирового уровня (НОЦ), которая включала в себя научные проекты по развитию Арктики, IT нефти и газа, биобезопасности. Напомню, что главным принципом функционирования НОЦ является интеграция университетов и научных организаций, которые, в свою очередь, находятся в кооперации с предприятиями бизнеса.

В программу НОЦа также вошли «сквозные» проекты, в том числе предложенный моей рабочей группой и который был связан с созданием единой информационно-библиотечной среды Тюменской области. Реализация такого проекта позволила бы масштабировать его результаты на всю страну. К сожалению, государственных инвестиций проект не привлек, бизнес отложил финансирование в «долгий ящик», поэтому развития в этом направлении не получилось.

– Наверное, это трудно объяснить – уход «с проректоров в библиотекари»?

– Да нет. Мы же не просто так взяли и вошли в НОЦ. Как я мог войти один со своей биб­лиотекой в НОЦ? Смешно! За полтора года до этого в ТюмГУ была поддержана инициатива создания БМК – библиотечно-музейного комплекса, аналогов которому и сейчас нет в российских университетах. Под «одной крышей» были собраны и организована работа с книжным фондом, цифровыми ресурсами, археологическими коллекциями, коллекциями биоразно­образия, фондом редких книг и книжных памятников. Вся информация на бумажных носителях тщательно цифровалась, была создана крупная электронная библиотека, научный архив, а также цифровой фонд музейных предметов и коллекций.

Как раз с такими разработками мы и вышли с проектом создания единой информационно-библиотечной среды, вошли в программу. Кстати, участниками проекта стали не только вузы региона, но и Уральский федеральный университет и Санкт-Петербургский политехнический университет им. Петра Великого. Но, как я уже сказал выше, из-за отсутствия финансирования проект не состоялся. Ракета не полетела.

– На базе РГППУ будете что-то подобное делать?

– Хотелось бы. Вопрос опять в финансировании. Необходимо привлекать ресурсы и персонал. Но это дается намного легче, когда ты не просто сторонний заказчик, а полноценный разработчик и инициатор, это твой продукт, твоих коллег. В остальном стратегия уже есть, и ее можно смело применять и в рамках педагогического университета.

Педагогические технологии

– Сегодня профессиональное педагогическое образование – это что?

– Обычно мы делаем акцент на ключевое слово – «педагогический». Педагогический университет. В стране 33 университета, в названии которых фигурирует «педагогический». Есть еще около 220 вузов, в их названии отсутствует слово «педагогический», но там ведется подготовка педагогов по 44-му направлению. РГППУ – единственный университет в России, полностью «заточенный» на подготовку кадров для системы среднего профессионального образования – для колледжей, техникумов.

Программы университетов отличаются, преподавателей для СПО в педагогических университетах не готовят, а мы не готовим в головном вузе, например, учителей истории или математики. Правда, следует оговориться, ведь в нашем филиале в Нижнем Тагиле и такая подготовка ведется! Вот такой мы универсальный коллектив!

Сегодня, так называемый портрет нашего выпускника формируется из четырех «образов»: основной квалификации (профессии), психолого-педагогической подготовки, ведь с людьми необходимо работать без страхов, освоенной рабочей профессии и специальной IT-подготовки. В «традиционном» педагогическом университете последней пары из данного набора точно нет.

– Допустим, без IT сейчас никуда. А что в данном контексте с получением рабочей профессии?

– Да, в этом случае вы обу­чаетесь использовать соответствующие программные, аппаратные технологии. Это касается электроэнергетики, сварки, а также некоторых профессий сферы услуг, ведь помимо технических в рамках университета можно обу­читься таким профессиям, как гостиничный сервис, туризм, дизайн, парикмахерское искусство и другие.

– То есть в первую очередь он должен все-таки освоить ремесло?

– Мы считаем, что наш выпускник обязательно должен им овладеть, а дополняет его психолого-педагогическая подготовка, чтобы он мог на достойном уровне преподавать, находить контакт, прежде всего, с людьми, а не с агрегатами.

– Кто к вам поступает? Какой социологический срез представляют абитуриенты?

– Подавляющее большинство наших абитуриентов являются выпускниками школ, но есть среди поступающих небольшой процент выпускников колледжей. Значительный поток студентов приходит из Свердловской области, не из Екатеринбурга. И несмотря на это, у нас средний балл ЕГЭ по результатам 2021 года по бюджетному и внебюджетному приему на очную форму обучения составил 68,3 (на бюджетные места очной формы – 71,68), (средний балл для бюджетного приема в УрФУ составляет 77,4, УрГЭУ – 76,67, по результатам мониторинга Минобр­науки. – Прим. ред.).

– Молодой человек или девушка из Салды, Пышмы, Первоуральска, поступая к вам, на что может рассчитывать, чего ждать от жизни? Почему они должны выбрать РГППУ? Идти потому, что не поступили в УрФУ, или с каким-то конкретным прицелом?

– Безусловно, такие «не поступившие» где-то абитуриенты есть, они везде есть. Но, главное, те, кто приходят к нам, потом здесь остаются. Я мониторю отзывы наших студентов, выпускников и скажу вам, там много интересного, полезного и объективного. Встречаются, например, такие: «Я попала сюда случайно, но задержалась и осталась довольна» – вполне достойная оценка, не правда ли? Но большинство все-таки хорошо информированы о том, что им могут предложить в университете, с чем они могут столкнуться. Последний год мы усилили профориентационную работу, подходы к ней, поработали над качеством материалов для привлечения абитуриентов. А вот привлечение выпускников колледжей – задача, которую в полной мере нам предстоит решить вместе с нашим региональным министерством образования и молодежной политики.

– Но после колледжа они уже приходят обученными ремеслу?

– Да, и поэтому для них важно развивать специальные дополнительные модули в образовательные программы, которые будут привлекательными по содержанию и помогут раскрыться уже как преподавателю, в том числе там, где еще вчера учились.

Рабочий настрой

– Хорошо, они окончили ваш университет, и где будут востребованы? Обратно в колледж преподавателями или какие-то другие варианты у них есть?

– Я думаю, вы слышали о заявленной Правительством России программе «Профессионалитет»? Это будущий уровень подготовки, пока не отраженный в законодательстве. Программой выбрано 70 колледжей в 40 субъектах страны. Три из них оказались в Свердловской области – в Верхней Салде, в Каменске-Уральском и в Первоуральске. Это глубокая практико-ориентированная подготовка, новая ее архитектура, в которую вовлечены конкретные предприятия, производства, ведь только за счет такой интеграции может быть решена проблема подготовки современных педагогических кадров, мастеров производственного обучения, способных взращивать рабочих с учетом актуальных запросов и требований реального сектора экономики.

В рамках федерального проекта «Профессионалитет» мы подготовили по заказу Минпросвещения России образовательную программу «Педагог-Профи», в которой как раз и сделан акцент на психолого-педагогическую подготовку. Основная аудитория – это молодые люди, которые сегодня работают на предприятиях, а также победители, призеры или просто участники чемпионатов профессионального мастерства различного уровня. Программа переподготовки пре­дусматривает объем в 250 часов, это совсем немного, своеобразная «экспресс-подготовка», после которой выпускники снова могут вернуться на производство.

– Буквально две недели назад беседовал с Яковом Петровичем Силиным (ректором Уральского государственного экономического университета. – Прим. ред.). Он говорил, что были разработаны и спущены в вузы нормы по трудоустройству по специальностям вуза. Верно?

– Да, это недавнее нововведение. Пока наш показатель – 76%. То есть несколько ниже, чем у «отличников», – это когда у вас показатель равен 85%. При этом ответственность полностью ложится на вуз, только на вуз! Не учитываются другие факторы. Правда, процент тех, кто трудоустраивается «по специальности» в течение года после окончания обучения, приблизительно равен у нас 90%. То есть ребята все-таки уходят в освоенные профессии.

– Если развить тему профиля выпускника, то как реализуются выпускники вуза?

– Все наши программы востребованы реальными отраслями экономики. Поэтому, когда я говорю абитуриентам, ребята, вас точно оторвут после окончания университета с руками и ногами, – это чистая правда. Другое дело, люди просто не идут на конкретные должности по каким-то другим причинам, а не потому, что сфера не привлекает.

Стоит задать вопрос: «А что у нас в реальных отраслях?» На первый план выходят проблемы самой сферы экономики, и это касается как условий труда, так и заработной платы, карьерного роста. Один вуз сам по себе сегодня не может потянуть решение социально-экономической проблемы. Не трудоустройства, а в целом рационального использования бюджетных средств, затраченных на подготовку специалиста, а также на встраивание его в реальную деятельность под потребности региона.

– Звучит справедливо.

– Поэтому мы говорим: «Ребята, приходите, вы можете быть устроены». Но при этом не можем отвечать за всю экономику. К сожалению, это нас ограничивает.

Досье

Валерий Дубицкий, родился 18 августа 1961 года в Омской области

Окончил химический факультет Омского государственного университета, затем аспирантуру Ленинградского государственного университета им. А.А. Жданова.

• С 1989-го по 2011 год работал в в Омском государственном университете: старшим научным сотрудником, старшим преподавателем, доцентом кафедры органической химии, деканом химического факультета, профессором кафедры социологии исторического факультета, проректором по учебно-воспитательной работе, проректором по учебной работе.
• С 2012 года по 2014-й работал в Министерстве образования и науки РФ в должности заместителя директора Департамента государственной политики в сфере высшего образования.
• С 2014-го по 2020-й работал в ФГАОУ ВО «Тюменский государственный университет» в должности первого проректора, затем директором библиотечно-музейного комплекса.
• С 2020-го по 2021-й работал в РГППУ проректором по развитию и общим вопросам.
• с 2021 года и.о. ректора Российского государственного профессионально-педагогического университета.

Доктор социологических наук, кандидат химических наук, профессор политологии.

Список научных трудов и учебно-методических публикаций включает в себя 74 наименования, в том числе 70 работ в области социологии и политологии.

Имеет Почетную грамоту Министерства образования РФ (1999),

Награжден знаком «Почетный работник высшего профессионального образования» (2014).

Личная страница

– Расскажите немного про свою семью. Это всегда всем интересно. Дети, внуки?

– Женат, двое детей: старший сын и младшая дочь. Сын окончил юрфак Омского университета. Работал в юридических организациях и сейчас занимается бизнесом, живет в Новосибирске. Год назад у меня появился первый внук. Дочь окончила Московский педуниверситет.

– А супруга чем занимается?

– Работает в управлении магистратуры и ординатуры Медицинского университета в Екатеринбурге.

– Остается ли время на хобби? Как вы отдыхаете?

– Судя по тому, что за последний год я был в отпуске примерно неделю, можно сказать, что мое хобби – работа, но это будет лукавство. На самом деле я очень люб­лю путешествовать, неважно, пешком или на автомобиле, по России. И неважно, какие регионы за окном: «Золотое кольцо», средняя полоса России, Санкт-Петербург или Урал. Для меня это свобода и определенный кайф.

Помимо того я очень, можно сказать, яростный болельщик хоккейного клуба «Авангард». Начинал «болеть», когда жил и работал в моем родном Омске, и эта страсть продолжается до сих пор. Внимательно слежу за матчами, хотя и по телевизору.

А вот с туристическими направлениями на Урале, к сожалению, пока не сложилось, очень мало где бывал, не было времени выехать. Поэтому хотелось бы выстроить партнерские отношения с Уральской ассоциацией туризма, может быть, они помогут (смеется).

– Всех, с кем беседую, всегда спрашиваю, что бы они посчитали достоянием Среднего Урала?

– В первую очередь это природа, в ней даже сложно выделить что-то конкретное. Меня очаровали красивые места под Михайловском, на реке Серга в окружении гор. Выходишь на берег, и вот он – первозданный уголок, который недаром прозвали Уральской Швейцарией. Я много где побывал – на Дальнем Востоке, в Иркутске, на Байкале и на Северо-Западе России, в Карелии, поэтому точно могу сказать: Урал, несомненно, достойное место.

Примечательна и сама архитектура Екатеринбурга, прежде всего, уникальные строения рубежа XIX и XX столетий, а также современная, пусть и многими ругаемая точечная застройка его центральной части. Гостям города я советую посетить смотровую площадку на «Высоцком» и говорю: «Ребята, поднимитесь наверх, вы увидите с высоты его красоту и компактность! Скажу по секрету: над этим городом хочется летать.

Но чтобы на самом деле понять город, чем живут его люди, все-таки нужно опуститься на историческую землю Екатеринбурга…

Однажды кто-то из моих коллег уже здесь, в Екатеринбурге, спросил меня о городе, каков он на мой взгляд. Я ответил, что мне близко определение, которое недавно где-то прочел: «Екатеринбург удивительно сочетает в себе роскошь столиц и ужас регионов». Очень огорчает, что многие здания расписаны варварскими граффити и надписями. Хотя некоторые мои коллеги связывают это с особой атмосферой свободы, но я все равно вижу этот вандализм в темно-сером свете. Многие другие российские города – а я, поверьте, бывал во многих – такими художествами не испорчены, такой «свободой не блещут», а значительно чище и лучше подсвечиваются по вечерам, как в праздники, так и в будни.

– А можете вспомнить забавную студенческую историю?

– Их несколько, но на ум сразу пришла одна из них, и связана она со стройотрядом. Недалеко от Омска, в казахском ауле, в начале 80-х мы, студенты-химики, ремонтировали коровники. Однажды вечером к нам пришли местные казахи с «разговором», сердца наши ушли в пятки, подумали, что будет драка. Обостряло мысли то, что наши ребята до этого помогли местному гусю, застрявшему в заборе, отправиться на костер, студенты ведь любят вкусно поужинать. Грозные ребята нас похлопали по плечам, выпили с нами водки, поговорили за жизнь, поблагодарили за работу, и мы расстались друзьями.

– Какие книги предпочитаете читать? Я увидел у вас Уайльда, младшего Гумилева, Диккенса.

– Часто я беру томики Пушкина – да, это классика, но на самом деле круче ее нет! Нередко заглядываю в миры, нарисованные Джеком Лондоном, Львом Толстым. Просто, возможно, то, что я читал в детстве, к этому ты непременно возвращаешься. Хотя есть и обратный пример: так, «Мастера и Маргариту» я прочитал в очень позднем возрасте, с удовольствием перечитываю фрагменты произведения, пересматриваю экранизацию. Ценю и исторический жанр – короткие рассказы об исследователях, мореплавателях, королях и герцогах, культовых личностях во все времена. Могу бесконечно читать рассказы о Ленинграде и его людях Михаила Веллера, жить в сюжетах, рассказанных известными людьми в сборнике «В Питере жить». Литература возвращает в «питерский период», в места, где твоя душа, которые ты знаешь, видел, чувствовал.

– Пришла очередь самого сложного вопроса. Скажите, о чем я вас не спросил, а вы хотели бы сказать?

– Вы не спросили о людях, о коллективе. Без них невозможно ничего сделать. Это очень крутой ресурс, людей нужно беречь, подсказывать, а главное – слышать и слушать. Это не всегда у нас получается. А ведь задача управления – правильно определить цели, выделить задачи, распределить роли этих самых людей. Тогда будет прорыв в начинаниях и проектах, тогда люди будут понимать, зачем и куда их ведут.

Так или иначе, ко всем стараюсь найти подход, поговорить по-товарищески, по дружбе. Этому меня учил мой отец в бытность крупным региональным руководителем. Первое, что он мне говорил: «Валера, никогда не бери взяток». Это позволило во многих ситуациях по жизни не замарать себя ни перед людьми, ни перед совестью и полноценно нести ответственность за свои управленческие решения. А второе – «Всегда относись к людям так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе».

Я абсолютно убежден, что подавляющее большинство людей на Земле – это хорошие, замечательные люди. Тем и живем, тем и дышим!

Опубликовано в №88 от 25.05.2022