На сайт «Областной газеты» пришло письмо: «Здравствуйте. Меня зовут Виктория Негай-Призакар, гражданка Молдовы и Италии. Прочитала вашу статью об Ивдельлаге. Моего деда Негая Кирилла Константиновича расстреляли 26.05.1942 по ст. 58–13. Не поможете ли мне найти точное захоронение с его именем? Там, как выяснилось, 57 сёл. Мы, семья, до мая этого года не знали даже, где был казнён дед. У него никогда не было могилы. Заранее благодарна. Хотелось бы принести цветов ему на могилу хотя бы через 80 лет. Спасибо».
Был жандармом или нет?
Мы связались с Викторией по электронной почте, и выяснилась такая история. В семье, конечно, знали, что дед был арестован 13 июня 1941 года молдавскими энкавэдэшниками и расстрелян по печально известной 58-й статье. Но где захоронен – неизвестно. Виктория сделала запрос в кишинёвский архив. И ей прислали снимки некоторых документов из дела её деда. Оказалось, что арестовали его за то, что он «с 1936 года до самого прихода советской власти в Бессарабию служил шефом жандармского поста, имел тайных агентов, через которых выявлял революционно настроенных и коммунистов» – их арестовывал и избивал.
А вот дальше по хронологии кое-что пока непонятное – в деле есть ещё одно постановление о содержании под стражей Негая, но уже Ивдельское, и датировано оно 14 ноября 1941 года. Хотя он и так уже был арестован… Есть выписка из протокола Особого совещания НКВД от 21 марта 1941 года с приговором – расстрелять, имущество конфисковать. Приговор приведён в исполнение практически через год, 25 мая 1942 года. Но в лагерях вроде не расстреливали! Есть ещё один важный документ – извещение Молдавского КГБ о реабилитации Негая Кирилла Константиновича, датированное 28 апреля 1984 года, направленное в информационный центр МВД Молдавской ССР почему-то под грифом «Секретно».
Так был Негай жандармом или нет? Что говорят по этому поводу семейные предания? Адресую их прежде всего Виктории и получаю такой ответ: «Шеф жандармского поста – это по нынешним временам шеф полиции в Бессарабии, в то время Румынии. От землепашца с начальным образованием дорос до шефа полиции. Работа у него была такая – ловить преступников. После того как Бессарабия перешла Советскому Союзу в 1940 году, он остался без работы. Шефом он был в селе Ульми, пришлось вернуться в своё село Тодоречти к жене и четырём детям, поскольку у него там было 12 гектаров земли, лошадь, две коровы, 10 овец. 13 февраля 1941 года на него дали показания два односельчанина. Интересно, что один из них в 1970 году женил своего сына на внучке деда Негая».
С вопросом о захоронении мы обратились в Ивдель. Писатель, краевед, подполковник в отставке Феликс Яковлевич Соломонович рассказал:
- Я исполнительной системе отдал 33 года службы и с ответственностью могу заявить, что в Ивдельлаге никого не расстреливали. Расстрелы проходили только в Свердловске. Возникает вопрос: был ли Негай вообще в Ивдельлаге? В Ивделе хранится полмиллиона карточек заключённых. А могилу вряд ли удастся найти. Всех серьёзных больных из лагерей свозили в больницу в Ивдель. Кто умирал, там и хоронили в общих могилах. Я примерно знаю это место – там нет ни крестов, ни заборов – пустырь. Приезжала недавно к нам группа священнослужителей, хотели крест установить и памятник отбывавшим здесь срок 509 священникам. Но где его ставить – непонятно, уехали ни с чем.
И архив архиву говорит…
Начальник Управления архивами Свердловской области Александр Капустин удивился нестыковкам в истории с Негаем. Обещал отыскать все документы, связанные с этим именем и помочь разобраться с судьбой человека. А если появится такая возможность, то и захоронение его найти. Однако отметил, что подобные запросы поступают в архивы не так уж и редко.
- Обычно это обращения иностранных граждан с просьбой выяснить судьбу родственников – военнопленных или тех, кто эмигрировал по каким-то причинам. Особенно много запросов – как в этом случае, по репрессированным, – рассказал Александр Капустин. – В 1992 году глава администрации Свердловской области Эдуард Россель создал межведомственную комиссию. И удалось с тех пор выяснить судьбу около 100 тысяч иностранных граждан, которые находились в плену на территории нашей области с 1942 по 1952 год. Мы, в свою очередь, посылали запросы в архивы других стран по нашим военнопленным. Постепенно установились тесные контакты, например, с австрийской ветеранской организацией «Чёрный крест», обществом военных ветеранов Финляндии, Саксонским военным мемориалом и, конечно же, с национальными государственными архивами – в Финляндии, польском Лодзе, в Чехии с военно-историческим архивом – всего сотрудничаем с девятью странами плюс архивы стран СНГ. Вот недавно мы получили доступ к Специальному архиву в Берлине, это бывший архив вермахта, где хранятся картотеки советских военнопленных. Уже выяснили судьбу 152 наших пленных. Работа эта непростая. Часто фамилии и имена записывались на слух, с ошибками. Особенно не везло по этой части представителям Кавказа и Средней Азии…
– Вот вы назвали цифру – судьба 152 человек. А вообще, какой порядок цифр в поисках судьбы военнопленных, количеству хранящихся картотек?
- Судите сами. Только в Германии было более трёх миллионов советских военнопленных, 1,3 миллиона умерли от ран, болезней, голода, опытов над ними. В Финляндии было в плену более 4,5 тысячи человек, в Румынии – более 20 тысяч. У нас уже есть списки военнопленных с Урала в Германии, Австрии, Финляндии. Но мало знать фамилию, имя, отчество, год рождения – нужны совпадения и по другим данным: место и время призыва, какой военкомат, как звали ближайших родственников. Непростая и кропотливая работа.
Родные всех, кто попал в плен, получали стандартные извещения: «Пропал без вести». В своих поисках мы у своих зарубежных коллег прежде всего интересуемся дислокацией концлагерей. Где лагерь – там и захоронения, там и архивы надо искать.
– У вас есть ещё такое интересное и весьма актуальное сейчас, во время пенсионной реформы, направление в международной деятельности, как архивы по личному составу…
- Да, практически в каждом муниципалитете есть либо отдельные архивы, либо в составе муниципальных, архивы по личному составу, где хранятся документы, в которых зафиксированы трудовые отношения граждан. И если возникают проблемы со стажем, величиной зарплаты при оформлении пенсии, то эти сведения можно получить в таких архивах.
– Даже если это, к примеру, Таджикистан?
- Конечно. Тут дело вот в чём. На запрос от частного лица архивы стран СНГ могут и не ответить. А вот если один госархив делает запрос в другой госархив, то ответ будет практически стопроцентно. Есть некоторые проблемы с Узбекистаном и Украиной, остальные страны отвечают, как и мы, впрочем. Случаются запросы и не только из стран СНГ, например, в Германии и Израиле засчитывается российский трудовой стаж, поэтому иногда за подтверждением его обращаются и наши бывшие соотечественники.
- Опубликовано в №115 от 04.07.2019
Сюжет
Обратная связь
Каждый день в редакцию звонят и пишут наши читатели. Ответы на свои вопросы они могут получить со страниц газеты.
