Жительница Екатеринбурга Анна Зыкина – старейшая на Среднем Урале участница Великой Отечественной войны. Со 100-летним юбилеем уралочку поздравил Президент России Владимир Путин. «Областной газете» фронтовичка рассказала, как прокладывала связь на передовой, дослужилась до сержанта благодаря знанию азбуки Морзе и как уже после Победы в мае 45-го на советских солдат в Германии нападали власовцы и фашисты, прятавшиеся в подвалах.
Война в Заполярье
Анна Егоровна выглядит бодро. Сама передвигается по квартире, трезво мыслит и отлично помнит всю свою жизнь. И войну вспоминает с хронологической точностью. Живой учебник истории – свидетель тех лет намного важнее любых документов. Рассказывает, будто держит в руках альбом с потёртыми фотографиями и неспешно его перелистывает.
– Война началась незаметно, – вспоминает Анна Зыкина. – Был хороший летний день. Я пошла в магазин во время обеда, а на улице люди стоят кучками и вполголоса шепчут: «Война, война». Я тогда работала копировщицей на одном из заводов в центре Свердловска. Мужчин мобилизовали сразу. Меня призвали 15 апреля 1942 года: на работу принесли приказ от военкомата выделить трёх девушек на фронт, а я безродная – родителей у меня в живых не было, семьи тоже, плакать по мне было бы некому. Вот я сразу и вызвалась воевать.
24-летняя Анечка отправилась в Беломорск изучать телефонное дело. А после учебки – на Карельский фронт в 7-ю воздушную армию, здесь воевал знаменитый полярник Иван Черевичный. Служить ей предстояло в военной части под Кировском, которая представляла из себя сеть землянок, разбросанных в болотах. Чтобы добраться до части, Анечка вместе с боевой подругой прошли по лесной тропе тринадцать километров. Наконец в одной из землянок нашли телефонную станцию и телеграф.
Можно подумать, что телефонистки служили неблизко от линии фронта, и риска для их жизни никакого не было. Ничего подобного. По ночам часть прицельно бомбили немцы. А утром девушки чинили телефонную линию на передовой, прямо под фашистскими пулями, потому что мужчин после бомбёжек не хватало. Телеграфистки набивали патроны в рожки для автоматчиков, а в свободное время, конечно, подшивали солдатам одежду. Да и снега выпадало столько, что землянки после снегопадов приходилось откапывать с внешней стороны.
– Я была очень любознательной, поэтому быстро освоила азбуку Морзе и телетайп, – рассказывает фронтовичка. – Учили меня двое ребят на командном пункте. Мой командир узнал об этом и послал в штаб армии сдавать экзамен. Я в течение часа справилась с шифровками, телеграммами, приняла, оформила, записала. Через неделю пришёл приказ о присвоении мне квалификации морзист 2-го класса, сержант технической службы. Вот дослужилась до чего. Много было девочек, а я одна стала сержантом. Мой позывной был «Коммутатор 250».
Переброска в Германию
В конце 1943 года Анну Зыкину перевели на Второй Белорусский фронт. Она могла бы туда и не попасть, если бы не её настойчивость и отвага. За несколько дней до переброски она получила боевое ранение от взрыва мины – у фронтовички и сейчас видны те два шрама на виске и на шее. Её положили в полевой госпиталь. Когда Анна Егоровна пришла в себя после контузии, то узнала, что дивизия снимается, а её оставляют из-за ранения на старом месте. И тогда раненная сержант встала, оделась и отправилась пешком в расположение части. За три километра по зимней лесной дороге. Пришла, а новый командир роты связи её не отпускает. Сказал: «Болеете — лежите на нарах». Тогда упрямая Анечка пробилась к политруку. Он и распорядился вернуть её в свою часть.
Но куда перебрасывают часть, никто не знал – это держалось в строгой тайне. Рядовые решили, что они из Заполярья едут в Подмосковье на отдых. Командиры легенду поддерживали. Но довольно скоро стало ясно, что их направляют на Второй Белорусский, чтобы налаживать связь на передовой. Так вместе с сослуживцами фронтовичка дошла до Берлина. День Победы она встретила в одном из его пригородов.
– Мы утром спим, а дежурный кричит: «Девчонки, вставайте! Победа!», – вспоминает Анна Егоровна. – Мы встали и решили постирать гимнастёрки для праздника. Пошли на пруд в центре городка, а там убитые плавают. Пока мы сушили одежду на костре, наши солдаты выловили их и закопали. Вечером нас ждал праздничный ужин и «сто грамм». Офицеры разрешили повеселиться, мы расслабились… Только уснули и началось: тра-та-та-та-та! Огонь вокруг, а дежурный кричит: «Наземная боевая тревога». Страшно, руки-ноги трясутся. Что же это? Как же так? Война-то окончилась! Оказалось, власовцы напали на автороту и военный госпиталь. Многих тогда вырезали.
Эта ночная тревога 9 мая 1945 года запомнилась Анне Егоровне больше других: со страху она перепутала гимнастёрку с юбкой и надела её на ноги. Эти тревоги продолжались каждые сутки ещё целый месяц, и ни одной ночи за это время никто нормально не спал. Немецкие солдаты прятались в подвалах и по ночам нападали на наших. Справились с ними лишь в середине июня.
На гражданке
В июле 45-го Анну Зыкину перевели в польский Краков. Там их часть жила в дворянском поместье. С одной стороны от него стоял монастырь, а с другой – частный дом. Фронтовичка часто ходила к монашкам в гости, за помощь и доброту они ей даже сшили пальто. А в частном доме жила пожилая бездетная семейная пара, которая уговаривала её остаться и стать их дочерью. Но судьба распорядилась иначе: Анну Егоровну демобилизовали из-за язвы, которая развилась у неё во врем войны. В конце октября она вернулась в Свердловск и устроилась на работу сначала секретарём, а потом техником на оборонном заводе. Вышла замуж.
– Столько слёз во время войны было пролито, – с дрожью в голосе говорит фронтовичка. – Я тогда ни о чём не думала, просто служила и помогала другим. Всем хотелось домой и скорейшего окончания войны. А война кончилась, и началась нормальная жизнь. Это было так непривычно, особенно спать в кровати, а не в землянке.
Освоиться на гражданке Анне Егоровне помог… театр. До войны она почти год работала в «Пассаже» продавцом-товароведом и познакомилась там с известными артистами Театра музкомедии Сергеем Дыбчо и Анатолием Мареничем. Она откладывала чулки для их жён, а они снабжали её контрамарками в оперетту. Любовь к театру Анна Зыкина сохранила и по сей день. На прощание она спела нам по памяти отрывок из оперетты Имре Кальмана«Баядера». Согласитесь, услышать красивое приглушённое меццо-сопрано 100-летней фронтовички – настоящее везение:
- – О, Баядера, ты чаруешь меня,
- О, Баядера, для тебя жизнь моя!
- О, Баядера, взор твой глубже морей,
- Во сне и наяву я вечно в нём горю.
- Опубликовано в №224 от 05.12.2018
Сюжет
«Старшее поколение»
Об активной жизни людей предпенсионного и пенсионного возраста.
