… И комсомольцы ударили его по спине лесиной, вырванной из ограды

Вадим Дулепов, литератор (г. Екатеринбург):

— Пусть «мёртвые хоронят своих мёртвых», играют в оценки и «если бы…», а я любой разговор об Октябрьской революции могу позволить себе вести только в двух измерениях. Первый — чем революция и последовавший за ней ХХ век были для моей семьи? Второй — что могу сделать я лично, чтобы моя страна наконец-то получила передышку лет на пятьдесят — для свободной, спокойной, полезной жизни?

Так вот, о семейном предании. Мой прадед по маме Александр Яковлевич Иванов, как и его предки, и обширная ивановская родня, жил в Пошехонье. Он и брат его Павел (Паля — звали брата в родне) вели хозяйство на хуторе, хотя слова «хутор» в тех ярославско-вологодских краях нет, а есть — «деревня». Жили братья, надо полагать, небогато, но и небедно, крепко жили… Потом через какое-то время пришли комсомольцы и сказали вступать в колхоз. Дед Александр спорить не стал, а дед Паля — стал, и комсомольцы ударили его по спине лесиной, вырванной из ограды, и сломали позвоночник, и много лет потом его жена, бабушка Павла (родня тоже звала её — Паля), выносила мужа сидеть на лавочке перед домом. Говорили, дед Паля очень переживал, что стал брату не сотрудник, а дед Александр переживал, что не смог защитить брата. У деда Александра и бабушки Веры было пятеро детей, а у деда Пали и бабушки Пали детей не было. Дети, внуки и правнуки дедушки Александра выросли — работали, воевали, учились. В космос никто не полетел, но жили все достойно и честно.

И ещё из той памяти. К дому двоюродного деда Сергея Мурыгина, фронтовика с перебитой под Кёнигсбергом рукой, редкого, замечу, мастера на все руки и матерщинника, приходит крёстный — дед Ваня. Говорят, что раз в год, летом, старик, опираясь на палку, пешком из деревни в деревню обходит всю нашу большую родню, проведывает. Придёт, посидит у палисада и в дом не зайдёт… Он совсем старый, сед последней сединой, но в чистой белой рубахе и крепок ещё. Народ, что рядом, притихает, даже громогласный дед Сергей останавливается ругаться… «Коко Ваня, молочка?» — «Воды ковшик вынеси». Кто-то шёпотом мне сообщает, что коко Ваня смолоду служил матросом на крейсере «Аврора». Пятилетний, я уже знал про крейсер. Смотрю на старика и вдруг встречаю его ясный, запечатлённый взгляд — вот как на иконах в красном углу добротной мурыгинской избы, тех — за шторкой от чужих глаз…

Когда я думаю о родине-родне в ХХ веке, я вижу: дедушку Палю у ворот его большого дома, строгого матроса с «Авроры» крёстного Ваню… Я думаю, что надо просто любить и уважать и принимать свою землю и людей, живущих на ней, — такими, какие они есть. Потому что всё хорошее, что было и будет в нашей судьбе, происходит от любви, уважения и заботы, а всё плохое — от ненависти, нетерпения и небрежения.

• Опубликовано в №194 от 18.10.2017