Люди стали от всего зависимы — от власти в первую очередь

Надежда Ильиных, жительница села Краснополянское Байкаловского МР, пенсионерка:

— 22 июля в «ОГ» был опубликован материал о деревне Яр Байкаловского района, где в основном живут пенсионеры (Капитан ближнего плавания). В этом году деревне исполняется 380 лет. Генплан на 50 страниц у деревни есть, а будущего — нет. И начало этому процессу положили те изменения в сознании, которые принесла революция.

Место наши предки выбрали чудное, в окружении бора, на высоком берегу реки Ница, которая до XX века была судоходной. По данным Пермского земства от 1904 года, в деревне Яровской насчитывалось 69 дворов, а жителей было 446. И все себя кормили и одевали, у всех было дело.

А какие справные, крепкие дома строили из кондового леса! Это сейчас большинство из них стоят заброшенными — некому и незачем жить в них без работы. Хозяйка первого от въезда обитаемого дома — Бороздина Валентина Михайловна 80 лет от роду. Это дом и моей матери: наш дальний предок построил его в 1844 году, закрепив дату топором. Под окном во дворе вырублены эти цифры. Дом — крестовый, с двумя капитальными стенами внутри, оснащён по всем правилам уральского домостроения. Расписные полати и голубчик при русской печи, горница с расписными простенками меж окон, летняя горенка, куда можно попасть ещё из сеней, тоже рубленых. Не дом, а музей народного быта! Все ремёсла оставались от предков, а природа помогала, давала сырьё. Валенки из Яра были мечтой для многих. А какие корзины и короба плели мастера в Яру!

А вот как стало. Во время коллективизации моего деда — Михаила Бороздина — выбрали новым председателем коммуны. Но пал общественный жеребёнок, и председателю дали 10 лет. С 1930 года он «исправлялся» в городе Надеждинске, теперь это город Серов. Ударным трудом за шесть лет получил право вернуться к трём дочерям, мать которых умерла вскоре после рождения младшей. Моя мама — старшая из девочек в семье, 1922 года рождения, рассказывала, что все шесть лет для окружающих они были семьёй врага. Чудом выжили.

Сегодня, глядя на массу подобных деревень, я задаюсь вопросом: как мы дошли до жизни такой? 

Люди стали от всего зависимы — от власти в первую очередь: «Они так живут, они так говорят, от нас ничего не зависит». Но наши-то предки шли сюда с запада и с севера сами, рассчитывая только на себя и своих сотоварищей! Когда и куда делась эта самость людей?

Перемены в укладе жизни здесь, в уральской глубинке, начались не в 1917 году, а позднее, в 20–30-х годах, когда новая власть в центре уже стояла на ногах. Здесь не было крепостных, здесь жили свободные крестьяне, потомки людей с характером, и конечно, их пришлось ломать новой власти. Так было положено начало формированию другого народа, от которого ничего не зависит. Это ли не потеря?

• Опубликовано в №144 от 9.08.2017