Поезд идёт на восток

Юные годы 94-летней жительницы Екатеринбурга Фани Ихильевны Гуревич прошли в Одессе, где она родилась в 1925 году. Там же её застала Великая Отечественная война. В неразберихе первых месяцев сражений её семья чуть было не погибла. Но боевой характер помог девушке спастись из осаждённого немцами города и подарил ей путёвку на Урал.

Побег из Одессы

Когда началась война, Фане Гуревич было 15 лет. Она только что окончила восьмой класс и собиралась учиться дальше. Но наступление фашистов разрушило эти планы так же, как вражеские самолёты сравняли её дом с землёй. Первые месяцы войны Фаня с бабушкой и пожилыми родителями провели в бомбоубежище Одесской киностудии, где работала её мама.

Уже к середине лета все в городе понимали, что Одесса не выдержит натиска немецких и румынских войск. Ежедневные бомбардировки не прибавляли людям уверенности в завтрашнем дне, поэтому они искали любую возможность, чтобы уехать подальше от войны. Было два пути для эвакуации: или идти 100 километров пешком до Николаева, или плыть пароходом из Одессы. Но добраться до корабля без посадочных талонов было нельзя. Руководство киностудии пошло навстречу сотрудникам и выделило им заветные бумажки: на 15 человек — 7 талонов. Как быть тем, кто остался без билетов, не объяснили. Тогда Фаня впервые в жизни проявила свой боевой характер: она пошла к начальнику Одесского гарнизона контр-адмиралу Гавриилу Жукову, изложила ситуацию, и военачальник выделил грузовую машину, чтобы её семья добралась до порта.

– Я поняла в тот момент: если сейчас не сделать что-то для спасения близких, то мы все погибнем – к 13 августа советские войска в Одессе уже были заблокированы с суши, а мы 18-го ещё были в городе, – рассказывает Фаня Ихильевна. – Генерал сказал, чтобы мы положили на дно грузовика плащ-палатку, на неё детей и женщин, а сверху — сено, чтобы в кузове осталось только семь человек по числу талонов. И добавил: чтобы духа нашего тут не было. Мы спешно уехали, но каждые триста метров нас проверяли военные патрули, прокалывая сено штыками…

В порту стоял многопалубный теплоход «Днепр» водоизмещением 16 тысяч тонн, который достался советскому флоту в качестве трофея после Гражданской войны в Испании. Это был его последний рейс из Одессы с местными жителями: через полтора месяца корабль потопит немецкая торпеда. Семью Гуревичей разместили в трюме рядом с углём. За бортом стояла жара +30 градусов, по людям струились чёрные струйки пота, но все были счастливы, что покинули осаждённый город: из 350 тысяч одесских евреев пережили войну лишь 600 человек.

Рельсы, шпалы, раны

Ближе к зиме 1941 года Фаня с родными добралась до казахстанского Актюбинска. Семья поселилась около железнодорожного вокзала. На его путях стоял военно-санитарный поезд, который возил раненых бойцов с передовой в тыловые госпитали. Девушка подумала – зачем время даром терять, раз полгода школы она уже пропустила, и пошла к комиссару поезда проситься на работу. Он взглянул на неё и рассмеялся: она не представляла, с чем ей придётся столкнуться. Офицер долго колебался, но всё же взял её делопроизводителем.

– За час я добежала до дома, собрала вещи, написала записку родителям, что уехала на фронт, и в четыре часа дня села в поезд, – продолжает участница войны. – Хоть я и была вольнонаёмной, а не военнообязанной, но все тяготы войны я испытала наравне с врачами и медсёстрами. Наш поезд останавливался в полукилометре от места сражений, мы выходили из него и под обстрелами собирали тяжело раненных красноармейцев, чтобы отправить их на лечение в глубокий тыл. Нас было всего 60 человек в поезде, а мы везли в 12 вагонах 600 раненых. Если до госпиталя доезжали 300–400 человек, то это было хорошо, ведь мы, по сути, перевозили остатки ещё живых человеческих тел…

Фаня застала самые тяжёлые бои под Москвой, Сталинградом, Воронежем. Черноземье запомнилось тем, что немцы разбомбили их состав на куски и медперсоналу пришлось прятаться в окопах, пока раненые истекали кровью. Да и работа в спокойные от боёв дни тоже была нелёгкой. Девушка занималась бухгалтерией — начисляла зарплату и составляла продуктовые карточки на бойцов, но больше всего времени у неё уходило на похоронки: каждые сутки она писала десятки извещений о смерти.

– Когда мы эвакуировали раненых, нам навстречу по параллельным путям ехали поезда с молодыми солдатами, – и сейчас, спустя десятки лет, Фаня Гуревич говорит об этом с дрожью в голосе. – Они не знали, что их ждёт на фронте: ребята смеялись, играли на гармошках, пели весёлые песни. И никто из них даже не думал, что через неделю мы их повезём обратно без ног, без рук, контуженных и переломанных. Сейчас я понимаю весь масштаб этой трагедии, но в ту пору я была ещё совсем молоденькой, чтобы так осознать.

Вагон милосердия

Через три года работы в санитарном поезде девушке самой понадобилась помощь врачей: у неё случился острый аппендицит. Её прооперировали и в 1944 году отправили в Москву. Она хотела поступить в вуз, но для этого нужно было получить аттестат о полном среднем образовании. Фаня уговорила директора одной из школ принять её сразу в 10-й класс с условием, что она будет хорошо учиться. Так и вышло: девушка окончила учёбу с золотой медалью и без экзаменов прошла в Московский энергетический институт. В МЭИ она встретила своего будущего мужа, и в 1950 году вместе с ним попала по распределению в Свердловск. Всю жизнь они проработали на одном предприятии — в тресте «Уралэнергострой», который в советские годы возвёл Белоярскую АЭС, Нижнетуринскую, Серовскую, Верхнетагильскую и Рефтинскую ГРЭС. Кстати, до столицы Урала Фаня Ихильевна добиралась на поезде.

– Мы с мужем прожили вместе 60 лет, родили двух сыновей, – добавляет она. – Сейчас я воспитываю внуков и правнуков: очень интересно смотреть, как они растут и взрослеют. В ноябре мне исполнится 95 лет, но я продолжаю общаться с подругами, стараюсь посещать их и помогать по хозяйству, когда им нездоровится. Милосердию, состраданию и взаимовыручке научил меня санитарный поезд.

• Опубликовано в №063 от 08.04.2020