«Областная газета» продолжает рассказывать о киновстречах, которые мы проводили в Доме журналистов совместно с XXVI Открытым фестивалем документального кино «Россия». Вторым нашим гостем стал член жюри киносмотра, режиссёр, сценарист, руководитель мастерской игрового кино Высших курсов режиссёров и сценаристов Ираклий Квирикадзе.
Первой нашей гостьей была проректор ВГИК, киновед, продюсер Алевтина Николаева-Чинарова.
Фото: Александр Исаков
На открытии фестиваля Ираклий Квирикадзе признался, что документальное кино всегда было и до сих пор остаётся его мечтой, несмотря на то, что за плечами у него уже есть неигровая картина «Святой Георгий». Но широкий зритель знает его всё же как мастера художественного кино – он является режиссёром фильмов «Кувшин» и «Пловец», сценаристом таких картин, как «Лимита», «Лунный папа», «1001 рецепт влюблённого кулинара», «27 потерянных поцелуев» и других…
– Ираклий Михайлович, о том, как вы в своё время превратились из режиссёра в сценариста, ходит много легенд: одни говорят, что вам запретили снимать, другие – что у вас просто появилась тяга к писательству. Как же было на самом деле?
– И то, и другое. Но сначала всё-таки запретили снимать. В 80-м году я сделал фильм «Пловец». Это была эпоха дряхлеющего Брежнева. И если Хрущёв всеми способами пытался скинуть Сталина с пьедестала, то Брежнев как раз старался образ вождя возвысить. Я не делал антисталинский фильм, но там было три эпизода, где тема Сталина присутствовала. Судьба моего героя зависела от одного доноса, связанного с тем, что мальчик уронил в аквариум бюстик Иосифа Виссарионовича. И отца этого мальчика посадили и расстреляли. Моя зарисовка совпала с брежневской реставрацией сталинизма. Когда я приехал в Москву на сдачу фильма, против картины ополчились. Председатель Госкино СССР Ермаш сказал: «Фильм надо сжечь». Это было при мне, я не выдержал и сострил: «Вместе с режиссёром?». Фильм запретили. Позже я позволил себе ещё одно хулиганство. Прокрался ночью на студию «Грузия-фильм» и вырезал те куски, которые предполагались к уничтожению. Я спрятал их не у себя дома, а на окраине Тбилиси, у бабушки в доме. Пакет с четырьмя роликами я положил в холодильник (они должны были храниться в холоде). Бабушка поначалу ругалась, ведь это было место для помидоров, а холодильник был маленький (смеётся). В общем, с трудом она продержала их там пять лет…
Кадр из фильма «Пловец»
– Всё это время вы были в опале?
– Да, это продолжалось до 1986 года. Мне запретили снимать, я был отовсюду изгнан как снимающий против идеологии. Но как-то надо было кормиться… Первое моё образование – факультет журналистики Тбилисского университета, у меня всегда была тяга к графоманству. И если раньше я писал сценарии для себя, то теперь стал писать для других, и не под своей фамилией, естественно. И я почувствовал кайф от этого… Кино снимать очень тяжело: в семь утра встаёшь, всё время на съёмках, всё время кричишь на кого-то. То оператор напьётся, то в лихтвагене, который даёт свет, солярка кончится, а ты в горах в экспедиции и сидишь, ждёшь там по три дня… А тут тебе нужны лишь листок бумаги и ручка – при этом ты продолжаешь снимать кино… Причём идеальное кино.
Фото: Александр Исаков
- Сегодня вас называют «тайным королём монтажа», одна из последних ваших работ - картина «Распутин» с Жераром Депардье, которую вы буквально заново собрали и вдохнули в неё новую жизнь...
- Когда мне нельзя было снимать, а зарабатывать на жизнь как-то надо было, помимо сценариев я ещё часто монтировал чужие картины. Ну бывает же хороший слесарь, хороший водопроводчик, а я вот хорошо умею монтировать. Во ВГИКе у нас меня был замечательный учитель монтажа Иосиф Давыдович Гордон. Он был французским евреем, которого товарищ Сталин вернул из эмиграции, и прямо из одесского аэропорта отправил в Сибирь... А во Франции Гордон работал с такими великими мастерами, как Рене Клер, Бенюэль... В конце 50-х его отпустили, Иосиф Давыдович приехал в Москву и стал преподавать во ВГИКе, а я поступил туда в 1964-м. Он пришёл, дал нам какие-то задания по монтажу, и я сел клеить в монтажной, ничего ещё толком не зная:отсюда один кусок, оттуда другой. Гордон был добрейший человек, но ругал всех дико. И вот наступил мой черёд, и как это не странно, начал меня за эти три-четыре склейки очень хвалить. А как важно, чёрт возьми, бывает человека похвалить... Я перестал интересоваться чем бы то ни было, и дни и ночи пропадал в том монтажном подвале - в окно периодически залазили влюблённые, а я всё сидел, старался. Я так полюбил это дело, что на протяжении четырёх курсов буквально жил в монтажной. И те грузинские короткометражки, которые многие ещё сегодня помнят, делали мои друзья - мы все сидели в одной монтажной. И так получилось, что когда мы спорили по очередному фильму, я предлагал самые хорошие решения. Это и сейчас мой основной заработок. Я монтирую во Франции, в Германии. Не знаю, какой уж я там король монтажа, но если вам что-то нужно смонтировать, зовите меня (смеётся).
Кадр из фильма «Распутин»
- На фестивале из года в год некоторые фильмы ругают за затянутость, дайте совет молодым режиссёрам, как этого избежать?
- Рецепт прост: чем больше вырезаешь, тем лучше строишь. Это закон монтажа. Конечно, режиссёру всё дорого, он помнит как это снималось - и не чувствует, что фильм от этого тяжелеет. Тем более эта мысль актуальна сегодня, в эпоху сериалов, где всё так скучно, тягуче, как жвачка. Скоро на экран выйдет картина с Димой Биланом в главной роли. Там хороший сюжет - начало прошлого века идёт в параллели с современностью. И Билан там играет и белого офицера. Материал хорошо снят, актёры блестяще играют, Дима Билан изрядно неплох, я вам скажу... Но оттого, что фильм в итоге получился затянутым - позвали меня, и добрую его половину я без сожаления выкинул за борт. Он стал энергичнее, появилась динамика. От сокращения фильм всегда только приобретает.
– В Советском Союзе было очень популярно грузинское кино, особенно знаменитые короткометражки. Что с кинематографом Грузии сегодня?
– Это больной вопрос. Раньше кинематографу уделяли много внимания, а сейчас страна живёт в экономических проблемах, не до кино. Грузия стала не то что другим государством, но она как бы на том берегу… Кроме того, ушли большие мастера – Тенгиз Абуладзе, недавно скончался Резо Чхеидзе, на Запад уехал Отар Иоселиани, уже не снимают братья Шенгелая… Но в грузинской нации есть «ген кино» – как бы нескромно это ни звучало, и несмотря ни на что, в грузинском кино началось возрождение. Появились новые имена. Первый раз за историю премии «Оскар» – в этом году в девятку лучших иностранных фильмов вошли картины сразу двух грузинских режиссёров, правда, один из них снимал вместе с эстонцами.
– Несколько лет назад вы и сами становились номинантом на «Оскар». По вашему сценарию был снят замечательный фильм с Пьером Ришаром в главной роли – «1001 рецепт влюблённого кулинара»…
– Да, это фильм, который мы сделали вместе с моей бывшей женой Наной Джорджадзе. Пьер Ришар там играет французского повара, который ездит по миру и собирает рецепты. И однажды, восхитившись кавказским застольем, он остаётся в Грузии и влюбляется в грузинскую девушку. Захватывающая история. И Пьер Ришар впервые в нашем фильме сыграл не комедийную, а драматическую роль. Он действительно влюбился в Грузию и потом на французском телевидении рассказывал, как ему было радостно и хорошо. А снимали в плохие для Грузии времена – это был 1996 год, осенне-зимний период. Не было ни света, ни горячей воды. В съёмочной группе было много французов, и однажды они взбунтовались: «как это можно, что за условия!». Тогда к ним вышел Пьер Ришар и сказал: «Ребята, у меня есть ощущение, что мы снимаем хорошее кино, поэтому, бог с ним, потерпим один месяц: или привыкайте к ледяной воде, или не мойтесь…»
Кадр из фильма «1001 рецепт влюблённого кулинара»
– Но оно того стоило, фильм попал в финал премии «Оскар» среди картин на иностранном языке. Помните, что чувствовали тогда?
– Такое трудно забыть. Ты в бабочке, смокинге – и ждёшь, объявят твоё имя или нет… Если нет – готов застрелиться (смеётся). Я, Нана, наш продюсер и ещё пять тысяч человек сидим в этом знаменитом зале, на который в этот момент смотрит весь мир. Рядом с нами сидел бедный Мухаммед Али, у которого дрожали руки, чуть в стороне Джек Николсон и красоток несметное количество… Вот на сцену выходит Джек Валенто, президент Гильдии режиссёров Америки. В руках у него конверт. Он вышел и начал извиняться, объяснять, что он простужен, но ради «Оскара» всё-таки вытащил себя из постели – ну все же обыгрывают этот момент – а мы все на нервах… До церемонии все гарантировали, что мы победим. И вот он медленно разрывает конверт, смотрит на бумагу и говорит: «Победитель…» – и успел сказать две буквы «ЧЕ» – после чего, уже не играя, начал дико кашлять. И вот эти две буквы застыли в воздухе. И только мы поняли, что «Оскар» – наш. Ведь по-английски наш фильм назывался «Chef in Love»… И эти первые две буквы «ЧЕ» буквально свели нас с ума. Пока он кашлял, мы успели переглянуться, я представил, как я с этим «Оскаром» спускаюсь по трапу в Тбилисском аэропорту, как вся Грузия нас встречает, даже почему-то президента Шеварднадзе я себе представил, ведь до этого наша страна никогда на эту премию не номинировалась… Всё это я успел увидеть за четыре секунды его кашля. И вот он объявляет «Czech Republic…» – победил чешский фильм «Коля»…
Номинация на «Оскар» – всё же не главная заслуга Ираклия Квирикадзе. В этом году он дебютирует в роли романиста. На нашей встрече он впервые поделился с публикой его названием – «Мальчик, идущий за дикой уткой»...
