Не вяжется рабочий класс с беллетристикой?

Раз в месяц «Облгазета» представляет очередной номер единственного в регионе толстого литературного журнала «Урал». В Год театра читаем журнал с уральцами, так или иначе связанными с театром, ведь в основе сценического действа – литература, значит – есть понимание её законов и достоинств. Майский номер читаем с режиссёром и продюсером, президентом Фонда «Русское слово» Артёмом АКСЁНОВЫМ.

– «Пещной отрок» Олега Хафизова соединил, на первый взгляд, несочетаемое: библейский сюжет о праведниках, которые не горят в пещном действе палачей, и реальную историю длительных испытаний бойца Мишеньки в годы войны…

– Честно говоря, хотелось бы, чтобы рассказ закончился раньше. Многовато страданий. Переизбыток. Автор «накручивает и накручивает». В какой-то момент я даже засомневался: документальное это повествование или художественный вымысел? После названия рассказа обозначено – «По воспоминаниям М.П. Придонова», но дальше ни слова: ни кто такой Придонов, ни где, когда и как автор столкнулся с его воспоминаниями? Устными или записанными? Ни слова об этом. Этакая имитация правдоподобия. Зато на протяжении всего рассказа не оставляет ощущение неоправданных длиннот: вот вроде конец, нет – новый виток страданий героя. Фактов много, а словно не выстроены они. Не знаю, как задумывал автор. Может, так и задумывал – как кольцеобразное повествование.

И к герою не сложилось своего отношения. Местами симпатизировал, больше – оставался равнодушным к нему. В силу того же непонимания: а правда ли так могло быть? Сомнения возникали чаще всего из-за каких-то подробностей, которые казались недостоверными. Я не служил, я не был на войне. Но отчего-то вместо доверия к автору возникло слово «пропаганда». Не секрет: в свое время нас атаковали ею через школьные программы, учебники. Сейчас многое открывается, меняются акценты. А автор словно вне этого. Как-то уж очень просто, на мой взгляд, его герой выходит из всех испытаний.

И про библейскую завязку я не очень понял. Даже забыл про неё к концу текста. Вот вы бы сейчас не подчеркнули это детали – и не вспомнил бы. Хотя сама по себе метафора глубокая. Подобно тому как, согласно библейской легенде, в пещном действе не горят три праведника, так и Мишенька возвращается живым с войны, хотя перенесённые страдания, пламя войны, изменили его до неузнаваемости. Даже родная мать не узнала! Метафора – но она слабо связана с текстом. Она не работает.

Справедливости ради должен заметить: по ходу текста есть интересные находки в описании. Переживания наших солдат по поводу незахороненных останков. Вши на шинелях… Картинки, которые не придумаешь. Это надо увидеть. И уметь передать. Тут автор сумел. И финал – встреча сына с матерью – на удивление впечатляющий. Тексту мешает только затянутость. Она не мучительная, но – она мешает.

Гораздо активнее порекомендовал бы читателям рассказ «Нельзя». Тут фоном тоже проходит война… Шурка с сердечным приступом попадает в госпиталь. И из всех «сопалатников» его заинтересовал один старичок. Влюблённый в медсестру примерно его же возраста. А она замужем. И даже заговорить с ней – нельзя.

Я как человек, видимо, другого времени не могу понять: ну что уж, даже подойти нельзя, просто поговорить? Но в том, быть может, и прелесть рассказа: в некоем нравственном табу людей того поколения. Тут мне даже, признаюсь, не хватило подробностей в повествовании: например, когда и почему пробежала между героями та искра, что связала их, обречённых никогда не быть вместе.

Рассказ короткий, но взаимоотношения очень точно и деликатно переданы. Кстати, недавно сам был свидетелем истории, которую можно сравнить с этим сюжетом. В трамвае мама сидит и пишет что-то в телефоне. Дочка заглядывает через плечо. На мамино недоумение отвечает: «А почему нет? Ты что-то хочешь от меня скрыть?». Мама: «Это как читать чужие письма. Нельзя – и всё!». Видите, и в наше время работают неписаные нравственные заповеди. Почти библейские.

– На этот раз не могу миновать рубрику «Детская». На редкость остроумные, интересные даже взрослому читателю стихи, хотя, согласитесь, обычно взрослые чуть свысока относятся к «наивной и простой» детской поэзии.

– Да, мы часто воспринимаем её как два притопа – три прихлопа. Но любое стихотворение Артура Гиваргизова – не просто четыре-восемь строчек. Очень жанровые стихи. Ты видишь не просто картинку – явление. Например, про ёлку, которую мы многие не убираем до весны – из нежелания расстаться с праздником. Или – » Ночной разговор со смартфоном накануне экзамена по истории Средних веков». Студент боится не вспомнить на экзамене какие-то даты. Смартфон успокаивает: не бойся, я с тобой. Но! Мы же все знаем: смартфоны и гаджеты отбирают перед экзаменом. Какова реакция смартфона?! «Средневековье! Мрак!». Ну какая же остроумная и мудрая зарисовка!

Или ещё одна зарисовка с натуры – про то, что «я знаю, что ничего не знаю». Вспоминаю себя студентом: по зарубежке надо прочесть 80 книг, по русской литературе – 90, по русскому театру – 80, по зарубежному – 80… В сумме более 300 – от тонких книжек до фолиантов. И ты думал только: как бы всё это пробежать «по диагонали»? А перед экзаменом – «Бог мой, ты же ничего не знаешь!» Но когда спустя энное количество лет встречаешь преподавателей – по их улыбкам видишь: они требовали, но отлично сознавали невозможность человека постичь за пару-тройку лет мировую литературу. Она постигается всей жизнью. Вот эта житейская коллизия и стала сюжетом детского стихотворения. Как бы детского! Просто. Ясно. И словно – про тебя самого.

– Год театра обязывает не пропустить публикацию «Её величество экранизация». Хоть кино, хоть театр, в фундаменте – литературная первооснова. И вот, разбираясь в причинах обилия в советское время экранизаций английской классики, где герои сплошь лорды да сыщики, автор бросает фразу: «Не вяжется рабочий класс с беллетристикой». Актуально! На современной сцене давно вы видели героев из рабочего класса?

– А кто сегодня рабочий класс? Из авангарда он превратился в небольшую прослойку общества. И проблема, на мой взгляд, вовсе не в том, что кино или театр не хотят замечать эту категорию людей. Люди сами не рвутся «в рабочие ». Не гордятся этим званием, как бывало прежде. Статус рабочего перестал быть престижным. Заводов не так много. В этой среде, кстати, и зарплаты сегодня большие – а люди неохотно идут. Рабочей робе предпочитают костюм клерка.

Искусство же – зеркало жизни. Если в СССР появлялись фильмы и спектакли о рабочем классе типа «Премии» или «Сталеваров», то большинство современных героев (достаточно вспомнить многочисленные сериалы) – как раз те самые клерки из разных сфер жизни. Но сколько про них можно смотреть? Про «бархатные штанишки», как говорит о таких героях наш драматург Николай Коляда.

Автор статьи склонен объяснить приверженность нашего искусства к английским экранизациям эскапизмом (дословно – избегание неприятного, скучного в жизни путём чтения, размышлений о чём-то более интересном, бегство от действительности). Ну да, не без этого. И сейчас – тоже. Это маркетинговая вещь. Зрителям интереснее знать, как там у английских лордов, чем у соседа по подъезду. Про соседа всё известно – про его пенсию, которая чуть не целиком уходит на квартплату, про заморозки, которые повредили урожай. «Своя» жизнь порой неимоверно скучна: работа, дом, пиво, телевизор… А вот «Десять негритят», где всё начинается с того, что группа людей собирается на острове, – о, это любопытно! Многие островов-то в глаза не видели…

Вот я сейчас ставлю в Доме актёра «Тартюфа». Не английскую, французскую классику. Неважно. Классику! Сюжет на все времена. Со знаком качества. Скажите: когда мы будем жить в мире, где не будет обманщиков? Никогда. И потому эта история актуальна. Что уж говорить об англичанине Шекспире, который в своих пьесах описал все главные человеческие достоинства и пороки. Конечно, его будут ставить и экранизировать, вновь и вновь постигая величие и низость человеческого духа.

При этом ты наблюдатель за чужой жизнью. Ну и что? Что плохого? Главное, чтобы был ответ на вопрос – про что это? Зачем? И тут, простите за резкость, готов обратить этот же вопрос автору статьи «Её величество экранизация» и самому журналу «Урал». А зачем это было напечатано? Для чего? Я статью прочитал, согласился с тем, что она констатирует про советский кинематограф. И что? Не вижу причины, чтобы это надо было анализировать. Иногда мы придаём значимость тому, что и не имеет большого значения.

• Опубликовано в №94 от 01.06.2019