Толстые журналы – 200 лет вместе?

В год 60-летия «Урала», единственного в регионе толстого литературного журнала, «Облгазета» представляет его, читая вместе с молодыми авторами. Октябрьский номер читаем с кандидатом филологических наук Юлией ПОДЛУБНОВОЙ.

– Студенты выехали на картошку и на вольном воздухе заигрались в революционеров, создание партии… Так начинается роман Арсена Титова «Тяжёлый бомбовоз», или Книга обычаев». Хорошая интрига затеяна автором – думаешь до тех пор, пока в тексте не начинаешь встречать знакомые реалии уральской истории: газета «На смену!», Герман Дробиз, УПИ, студенческий фольклор «Мир пабдит, пабдит войну» – и мы распевали это первокурсниками журфака. Так о каких «обычаях» решился поведать Титов в новом романе?

– Вы заметили, что этот роман в контексте творчества Титова одновременно неожиданный и закономерный? После определённого успеха его исторической прозы можно было прогнозировать, что прозаик и далее будет разрабатывать тематику войн и революций – всё-таки здесь есть где развернуться, освоить большие масштабы, сделать окончательную ставку на эпопею. Не исключаю, что – временно, но в этом романе взяла верх другая линия, которая тоже изначально была у Титова, ироническая, бытовая, отчасти злободневная и провокативная, как всегда злободневны и провокативны разговоры о политике.

Да, исторический ракурс остался и здесь, причём «историческая оптика» использована разная. Во-первых, все разговоры о революции, советской истории, Троцком и проч. словно рифмуются с исторической прозой Титова. Рифмуются и в то же время карнавально переворачивают любые исторические оценки. Например, заметна неприязнь писателя к диссидентским дискурсам. Иногда даже кажется, что она и стала текстопорождающим началом в романе. Во-вторых, здесь представлена история, которую застал Титов, будучи студентом, а именно – брежневская эпоха. Студенты на картошке, университет – так и напрашивается аналогия с «Апофегеем» Юрия Полякова. Но роман Полякова – не про судьбу поколения, роман же Титова – такая большая ностальгическая шутка. «Невозможно написать, как было. И всё написанное, как сказали в древности, есть ложь. Но без написанного не было бы ничего, потому что остаётся то, что написано. И остаётся так, как было написано. А написано – дом нашей юности никогда да не разрушится». Уральский университет, дом юности (картошка, общага, экзамены, дружбы, влюблённости) – думаю, желающих точно так же поностальгировать найдётся немало.

В общем, «Урал» очень правильно сделал, что напечатал «Тяжёлый бомбовоз» и таким образом поздравил писателя с юбилеем.

– «Он проводил выходные за чтением литературных журналов. Занятие странное по нынешним временам» – цитата из материалов круглого стола, который «Урал» проводил с коллегами. Ирония вроде имеет место. Литературным толстякам России как явлению – 200 лет. Прошли времена, когда обыватель начинал читать журнал со статьи Белинского, Писарева, Лакшина, Синявского или Аннинского. Меж тем в достаточно мозаичном, не управляемом из центра российском литературном процессе сам «Урал» и иже с ним пытаются сохранять возникшую два столетия назад миссию. Удаётся ли? Ваше мнение интересно ещё и потому, что вы, Юлия, были участником того круглого стола.

– Разговор о судьбе толстых журналов довольно болезненный (журналы живут очень тяжело, теряют финансирование, помещения, читателей), но при том обросший банальностями, поскольку такое положение вещей зафиксировалось ещё с начала 2000-х годов. Да, журналам плохо. Да, тиражи упали до какого-то уже неприличного минимума. Да, непонятно, как выруливать из этой ситуации, но кардинальным образом что-либо менять не готов никто. И очень болезненным на этом фоне стало недавнее прекращение работы «Журнального зала», места встречи пусть не всех журналов, но основного их массива.

Согласна, «Уралу» с его финансированием на уровне региона живётся много легче, чем остальным. К примеру, «Волгу», один из лучших в стране толстяков, делают несколько энтузиастов и без какой-либо гос­поддержки. «Урал» не просто выпускает качественные номера, но и создаёт события. Тот же фестиваль «Толстяки на Урале» – большое литературное событие на уровне страны. Хорошо, что оно у нас есть.

Что касается материалов круглого стола… Пока в литературном мире важна негласная договорённость поддерживать институт журналов в том виде, в котором он существует. Хранить как культурное достояние. Чтить как авторитетную литературную площадку. Договорённость важна, но, собственно, говорить здесь особо уже не о чём. А потому очень ожидаемо, что материалы круглого стола посвящены чему угодно, но не состоянию литературных журналов сегодня.

Так, главный редактор «Знамени» Сергей Чупринин сделал доклад о толстых журналах на рубеже 1950–1960-хгодов. Его опубликовал не «Урал», а само «Знамя», восьмой номер которого за этот год был посвящён эпохе Оттепели. Зам главного редактора «Урала» Сергей Беляков тоже предпочёл историю – львовский журнал ХIХ века «Правда». Зам главного редактора «Невы» Александр Мелихов говорил об эстетическом сопротивлении литературы. Критик Леонид Быков – о критике. Филологи Татьяна Снигирёва и Алексей Подчинёнов – о журнале «Литературная Грузия». Ну, а я как участник круглого стола и экс-обозреватель портала «Лиterraтура» сосредоточилась на деятельности литературных обозревателей. Показательная разноголосица.

– «Урал» вспоминает Виталия Воловича… Художник, обронивший однажды «Мне скоро 90 – возможно, это старость», думал о своей выставке, даже когда на больничной койке уже не мог говорить. Сегодня выставка «Рыцарь книги» открыта – можно видеть графику Воловича. Но, может, правильно, что последнее слово о Художнике говорят литераторы, способные объяснить, «какая озоновая дыра образовалась в нашем космосе» и почему Волович где-то рядом с … Шигирским идолом?

– Виталий Волович, как пишет Майя Никулина, «всегда был человеком легендарным, притом легенде не пришлось ничего укрупнять или украшать: он вошёл в неё как есть, всей своей судьбой. Неисчерпаемо талантливый художник и неустанный работник, он, по сути, и был мифологическим культурным героем – Мастером». Сложно добавить что-либо к такой характеристике. Волович был очень близок литературе, и литераторы не могли не почтить его память. Никулина связывает Воловича и город, Лев Закс по-хорошему проникновенно пишет о Воловиче как о художнике культуры, Леонид Быков завершает этот мемориальный блок очень правильными словами: «Долгой жизни Виталия Михайловича теперь суждено продолжаться в памяти всех, кто его знал и любил». Да будет так.

Опубликовано в №200 от 31.10.2018