Дневник пациента психбольницы опубликовал журнал «Урал»

Раз в месяц «ОГ» представляет очередной номер единственного в регионе толстого литературного журнала. На сей раз читаем «Урал» с журналистом, ведущим радиостанции «Серебряный дождь», поэтом Денисом КАМЕНЩИКОВЫМ.

— Денис, вы предупредили, что хотели бы поговорить о романе «Ночные псы» Георгия Панкратова. Большие формы нынче не в чести — читатель не выдерживает долгую дистанцию. Автор заинтересовал? Или интригующее название?

— Я человек книги. Но в отличие от героя романа, который читает всё от корки до корки, я, если мне не нравится — совершенно спокойно бросаю, не дочитываю, не досматриваю. Например, фильм «Форест Гамп» при всех его «Оскарах» досмотрел только лет через 15 после того, как он вышел. Не цепляло. А здесь цепанул изначально уже сам этот странный приём: поезд-метро, который идёт по берегу моря… Вспомните трамвай №11 в Екатеринбурге, который идёт на ВИЗ: в какой-то момент он тоже движется вдоль водной глади. Это даже визуально очень красиво.

А внутри — человек, Матвей Иванович, тоже очень странный. Он куда-то назад направлен… И в этом смысле Матвей Иванович — типичный персонаж. Многие у нас, в этой прекрасной стране, куда-то назад направлены. «Раньше было другое время, была совсем другая музыка». С однозначным подтекстом — и время было лучше, и музыка. Да ни фига! Впереди — больше и лучше. Это уж точно. Но узнать о существовании людей с «направленностью назад» — почему нет? Возникает желание спорить…

— А у меня аналогичное желание возникло после «Тетради в дерматиновой обложке». Дневник парня, попавшего в психбольницу, с достоевщиной в худшем смысле этого определения (кошку замучили и убили, на мать родную — с ножом и т.д.) вызывает единственный вопрос: ЗАЧЕМ — писать такое и публиковать?

— Вот тут и я споткнулся. Бросил бы. Но вы меня попросили прочесть — «поехал» до конца. Да уж! Такой густой набор банальных приёмов, начиная с преамбулы автора: типа это не я написал, а мне тетрадку подсунули… Сто тысяч раз это уже было! А-ля «рукопись, найденная на чердаке». А следом другая банальщина — «чёрный человек». Да Есенин уже о нём всё написал… Понимаю, что, образно говоря, в музыке семь нот всего, и многое уже сочинено Моцартом до нас, и его не переплюнуть. Но давайте, товарищи писатели, придумаем что-нибудь новое!

Я не знаю этого автора. Согласно представлению журнала, Игорь Одиноков, выпускник матмеха УрГУ, в 2006-м за опубликованную в «Урале» повесть «Наблюдательная палата» получил Бажовскую премию. Хочу посмотреть, что это за повесть, удостоенная премии. Кстати, а герой-то «Тетради…», как дочитаешь до конца, оказывается — нормальный рефлексирующий юноша. Но надо ж дочитать, продираясь сквозь банальности и невнятности. То ли влюбился, то ли нет. То ли есть для него Бог, то ли нет.

Что же касается вашего «а для чего?» — нет, я по-другому смотрю на это. Текст — это разговор с самим собой. Особенно если речь о стихах…

— Ну, в этом смысле октябрьский номер «Урала» даёт широкий поэтический спектр — от стихотворения Тургенева до поэзии современников: скульптора Николая Предеина и культуролога Георгия Цеплакова.

— Рубрику «Антология поэтического шедевра» не анализирую. На то и шедевр! Но для остальных поэтов номера стихи — точно, способ внутреннего диалога. Очень понятен и близок Николай Предеин, его поэзия в подборке «Уже оставь в покое небо…». Абсолютно чётко слышится, как он сам с собой пытается разобраться: «Честные вещи: топор и пила, \\ ключ, кнутовище, замок, удила, \\ ножницы, нож, молоток и иголка, \\ ступа и пест, деревянная полка…\\ сделано честно, рукой для руки.\\ как берега той реки — для реки». Это так понятно для того, кто работает руками. А Предеин — скульптор. И мне кажется, автор здесь по-хорошему ошарашен, что, кроме глины, ещё и слова из-под руки «вылезли»… Здорово же, когда несмотря на возраст и опыт, ты способен к удивлению, первозданному восприятию. Смотрите, у того же Предеина: «Что мне Рим, Микеланджело, \\ Возрождения урок…\\Облака над головою — мне сикстинский потолок!» Четыре строки всего — а какая философия! Многие сегодня путешествуют и видели Сикстинскую капеллу с фресками Микеланджело. Очередь ведь выстаивают, чтобы попасть туда, «отметиться» — но многим ли даровано такое восприятие?

— А господину Цеплакову даровано? Вопрос каверзный — в том смысле, что Предеин — романтик, а Цеплаков по определению — более строгих правил: кандидат философских наук, маркетолог…

— Мы хорошо знакомы. Когда делали радио журнала «Урал», он был у меня первым гостем. Но мы не обсуждали проблему, о которой хочу сказать. Возможно, он и не согласится. На мой взгляд, он слишком конструирует стихи. Яркий пример — большое стихотворение про Гарри Поттера. От излишней, нарочитой сконструированности стихов не получается почувствовать автора, быть с ним на одной волне. У Предеина четыре строки про «сикстинский потолок» — как «вдох-выдох». Понятный каждому. У Цеплакова — иное.

— Современная поэзия вообще слишком сконструирована, слишком «от ума»…

— Мы все просто из-под «завалов» никак не выберемся. Нас сильно «придавило» Бродским, Высоцким, Слуцким. Это величины, познав которые, начинаешь сочинять как они. Это твоё. Оно с радостью принято тобою, присвоено. Оторваться невозможно. Но получается: то, что выходит из-под твоего пера, ужас как похоже на способ дыхания у того же Бродского. Я, например, был вынужден с этим в себе бороться.

— О природе поэта, о потребности внутреннего диалога замечательно написал Юрий Казарин в этом же номере: «Мальчик, лежащий лицом к звёздам в снегу, — как раз заглядывает в Третий мир, присматривается, прислушивается, примеривается (душой своей) к нему. Всё: он — поэт».

— Юру нежно люблю. Он очень искренний, настоящий. Припоминаю: однажды на презентации его «Пловца» волею судеб, за компанию оказался человек, который никогда до этого Казарина не видел. Я смотрел на него (наблюдать за наблюдающим — интереснее всего) и видел: от состояния «пришёл скоротать время» человек за несколько минут пришёл к полному изумлению. Немой восторг и уважение. Такая харизма у Юры! Она проявляется и в «Пловце», его дневниках, и в любой журнальной публикации, включая нынешнюю — «Вещество свечения» из давно идущего в «Урале» цикла «Слово и культура». Несмотря на разницу в возрасте, ты в иных фрагментах размышлений автора узнаёшь самого себя. У меня периодически возникает диалог с ним. В том числе выраженный поэтически. Этот номер «Урала» я читал в самолёте, и вот видите (ниже публикации Казарина белая половинка журнального листа полностью исписана) — набросал стихи. А пошло с первой строчки юриного текста — «Ресницы — особенно в дикий мороз или когда бесконечно плачешь — основа зрения…» Ну послушайте (читает вслух, ритмически) — это же музыка, музыкальная фраза…

• Ресницы — особенно в дикий мороз…
• Лошадка, везущая хворосту воз…
• Осипший на кафедре старый поэт…
• «Пловец», рассекающий телом буфет…
• Ему бы унять свою вечную прыть,
• Ему бы молчать и не мочь говорить.
• А он всё плывёт, погружаясь во тьму.
• Но как он плывёт — я никак не пойму.

• Опубликовано в №200 от 26.10.2017 под заголовком «Как досмотреть «Фореста Гампа»?»