«Поскреби Моне — найдёшь Мунка». В поэзии так случается…

Читаем очередной номер единственного в регионе толстого литературного журнала «Урал» с критиком, поэтом и переводчиком Георгием ЦЕПЛАКОВЫМ.

— Георгий, предварительно познакомившись с сентябрьским «Уралом» в целом, вы предложили сделать в разговоре упор на поэзии. Да пожалуйста! Но всё же должен быть весомый аргумент для того, чтобы мы оставили многое «за скобками» и ограничились поэзией…

— В сентябрьском «Урале» удивительно перекликающаяся и переливающаяся разными оттенками подборка поэтов. Начинается всё с мастера детали — Андрея Сен-Сенькова. Выпускник медицинского (!) института, он публиковался уже во многих российских и зарубежных изданиях. Его стихи переводились на итальянский, английский, голландский, албанский, грузинский, греческий, белорусский, эстонский… Пространство его верлибров состоит из коротких впечатлений, это похоже на разглядывание в бинокль  импрессионистского полотна, например — Писсарро или Коро, только с поправкой на XXI век:

• каждое утро
•  мое маленькое метро
• открывается медленно
• словно флешка
•  которую упрямо
• много месяцев
• неправильно вынимали
• из компьютера

Однако нюансы повседневности и впечатления внутреннего мира, как часто пишут в социальных сетях, здесь только «для привлечения внимания». Милые погружения в рефлексию и психику лирического героя неожиданно сменяются неприглядностями: размышлениями об умирании, войне, конечности сущего. Внутренняя жизнь лирического героя предстаёт в неудобном виде, читатель видит персонажа в состояниях стыда, испуга, слабости.

В первый момент и не знаешь, как на это реагировать, но вместе с тем ты понимаешь, что такой дискомфорт возможен и с тобой. Целой проблемой для такого героя является общение с другими. Поэтические персонажи Сен-Сенькова не вступают в диалог, они только переживают и фантазируют. Сама природа, мир, люди преображаются сквозь болезненную оптику интимности. Человек не может воспринимать реальность отстранённо, взвешенно. Всё пропитано подспудными, надрывными всполохами сознания, которые завёрнуты в импрессионистскую упаковку. Так сказать, поскреби Моне — найдешь Мунка.

— Предвижу, не все читатели сразу одолеют ваши сентенции. Как критик и поэт вы видите в творениях коллеги не только глубинные смыслы, но и «механику» их создания. Дано не всем. Однако образный пассаж насчёт Моне — Мунка заинтересовал. Попробую «поскрести» — перечитать Сен-Сенькова…

— Другим способом решает проблему внешнего и внутреннего состояний герой стихотворной подборки Андрея Ильенкова. Его герой, напротив, не может ничего скрывать. Все самые интимные переживания он выносит наружу. Общаясь, его герой прямолинеен, без обиняков говорит то, что думает. Он как бы бесконечно, даже наедине с собой, пребывает в состоянии «наедине со всеми». Причём это происходит на бегу, очень буднично. Вчитайтесь в стихотворение «Не сказка»:

•  И очень спешить,
• и людей насмешить,
• и заплакать
• От жалости быстрой
• к себе, а потом рассмеяться…
• И, видишь ли, очень
• сомнительным
• кажется благо,
• Великое благо уже
• ничего не бояться.

Если герой Сен-Сенькова мается, переходя от одной эмоции к другой, то герой Ильенкова, как правило, в финале всегда приходит к холодной трезвости или, в его формулировке, «полному покою».

— Это ведь, припоминаю, название всей поэтической подборки Ильенкова?

— Да. Раз, дескать, не очень хорошо выдавать эмоции и мысли напоказ, то следует молчать. Молчание — камертон. Соответственно, если у Сен-Сенькова ущербность и зло «располагаются» во внутреннем мире, то у Ильенкова зло — однозначно снаружи, в «обществе посмертных масок».

— Идём дальше по поэтическим «ступеням» номера. Совсем иначе, как мне кажется, выстраивается мир в стихотворениях ещё одного автора номера — журналиста, театрального деятеля Алексея Вдовина…

— Согласен: его образность и конфликт не внутри и не снаружи — он начинает с того, что понятно всем и каждому. Его отправная точка — мир воспоминаний, мир детства. Соответственно, он легко устанавливает контакт с читателем. Фон и контекст его стихов осваиваются абсолютно без напряжения:

• Калейдоскопы,
• мыльные пузыри,
• Всё, что казалось,
• само приплывало в руки,
• Марки в альбомах,
• магниты, календари,
• Запахи, ощущения, звуки…

Поэтическое «я» у Алексея Вдовина вырастает из «мы», «вы», «ты». Он тщательно подбирает слова, выражая оттенки чувств, он очень красноречив в отличие от героя Сен-Сенькова, который не может высказаться, и от героя Ильенкова с его «последней прямотой». Он как бы ведёт в стихотворении разговор с хорошим другом, и разговор этот насыщенный, уютный и терпкий. Но! Чем дольше длится задушевная беседа, тем отчётливее понимает читатель, что собеседник не договаривает в этом светлом общении своей тайны, своей боли. А выражает её через косвенные сигналы, улавливать которые — отдельное удовольствие. Лирический герой не навязывает себя, но находит интересные темы для общения и предлагает собеседнику присоединиться к своим переживаниям ненавязчиво, через то, что дозволено в светской беседе, в разговоре о погоде и литературе. И в куртуазности поведения он неожиданно, вдруг, выражает то, что его действительно волнует. Почти всегда концовка в его стихах эффектно поворачивает мысль стихотворения вспять.

— Георгий, ко всему прочему (о чём сказано в представлении) вы ещё и эссеист, то есть человек, профессионально знающий этот жанр философской, литературно-критической, публицистической и художественной литературы, когда вопрос излагается в свободной, индивидуально-авторской манере. Не поверю, что глаз эссеиста не «зацепился» за что-нибудь из прозы.

— Номер привлекателен ещё новым романом известного прозаика Эдуарда Веркина «Пепел Анны». В последнее время Веркин много пишет для детей, но в этом своём взрослом романе продолжает линию собственной ранней прозы. Ему вторит Артур Гиваргизов, лауреат премий имени Чуковского и Маршака — ещё один детский автор, который предложил для рубрики «Детская» совершенно недетские стихи. Его подборка носит заглавие «Записки собаки охотника». Согласитесь: уже интересно! А для любителей документальной прозы в рубрике «Без вымысла» — семейная история свердловчанина Василия Дорогокупли «Вспоминая родство», своего рода приквел к его же повести «Наш берег». Советую прочесть…

• Опубликовано в №181 от 29.09.2017