- Опубликовано в №034 от 27.02.01.2016
Во время нашей беседы с Арсеном Титовым — номинантом на премию губернатора со сборником «Маленькие повести о войне и мире», писателем, председателем правления Екатеринбургского отделения Союза российских писателей, он почти не садился к столу, на котором остались рукописи, а много ходил по комнате, жестикулировал. Невероятно темпераментный и очень остро чувствующий как то, что сейчас происходит в литературном процессе, так и то, что происходит в душе человека…
— Между языком «Повести временных лет» и языком Петра I прошло шестьсот лет. Между петровским и языком Пушкина — век. Пушкин дал нам такой язык, что вот уже двести лет мы на нём говорим. Видимо, пришло время для очередных перемен… Правда, гиблое дело, что меняется язык под влиянием английского… Но изжить русский невозможно, он не исчезнет — переболеет и восстановится. Он очень богат, и даже если часть его меняется, то при более благоприятных условиях — а они всё равно будут! — язык вернётся к своему многообразию. Если у народа есть хлеб, есть оружие, но нет языка — это не народ. Но если у народа нет ни хлеба, ни оружия, но есть язык — это народ! Если мы с языком покончим, мы и со всем своим внутренним состоянием покончим. Язык — составляющая национальной безопасности. Как оружие и хлеб.
— И на писателя в таких условиях ложится очень серьёзная ответственность — правильно я понимаю?
— Безусловно. Сохранить письменный язык. Устная речь сегодня сводится к двумстам-трёхстам словам, но устный — это язык поверхностный, скользящий… Подлинный — всё же письменный. И поэтому меня тревожит, что теряется культура письма. Какое это удовольствие — читать письмо, написанное от руки. Особенно женщины пишут круглым таким, красивым почерком… Думаешь: при всех горестях, бедах, переживаниях внутри она — уверенная, спокойная, есть в ней какая-то основа. А сегодня, когда мы бежим и перекидываемся на лету короткими сообщениями, мы словно и не верим в себя, словно забыли, что мы несём целую историю своего народа. Нет в нас какой-то основательности. Всё-таки недаром люди моего поколения ещё пишут по-человечески, имеют красивый почерк. Но только не писатели! Мой почерк тоже совершенно нечитаемый.
— И с чем же это связано? Рука не поспевает за мыслью?
— Это тоже, но дело ещё и в том, что приходится писать романы целые от руки, и кисть уже устаёт. Конечно — рука отражает тебя, твой образ мыслей, но она уже не может сделать то, чему её научили. Я свою трилогию «Тень Бехистунга» восемь раз полностью переделывал, переписывал от руки.
— Восемь!.. Не признаёте компьютер? Или рука острее чувствует?
— Видимо, человек так устроен. Есть связь между мыслью, чувством и воплощением — рукой… Пока рука пишет, все чувства и мысли сорок раз ещё успевают пережиться, прочувствоваться. И главное — когда пишешь от руки, текст остаётся. Вот я написал, передумал, зачеркнул всё к чёрту!.. Но он ведь остался, вот же он! Потом я могу к нему обратиться снова. В компьютере этого не сделаешь, там ты словно сразу пишешь чистовик и лишаешь себя шанса вернуться. И потом — вот, смотрите, у меня на столе лежат бумаги — я смотрю сразу в несколько, у меня столько вариантов перед глазами… А экран ограничивает, это же рамка. И там механичнее всё получается, мертвее… Я молодым авторам говорю — ну неужели лень вам работать? Но им кажется, что за компьютером они сразу создают текст. Но не чувствуют, насколько он поверхностен — потому что не успеваешь ты прожить его…
Арсен Титов также занимается переводами с грузинского языка: «Эта работа обогащает и мои литературные произведения: иногда начинаешь по-русски, потом думаешь — а как я бы это сказал по-грузински? Формулируешь, затем обратно переводишь на русский, и получается вроде бы та же мысль, но высказанная с новым оттенком, другим привкусом...»
— Мы уже говорили, что на писателе сегодня повышенная ответственность за сохранение языка. В таком случае, не пугает ли вас эта поверхностность у молодых авторов? Да и не только у молодых — это вообще одна из тенденций современной литературы. Выходит на первый план действие, и тратить на описание неба или чувств несколько страниц — непозволительная роскошь…
— Это поколение такое. Не в смысле, что худое оно, поколение нынешних молодых людей и барышень… Но вот так оно мыслит покамест. Так чувствует. Да более того, под этот образ мыслей подстраиваются сегодня все — задумайтесь: ни один толстый журнал в России сегодня не публикует романы! Редакторы говорят авторам: «Пишите короткие хорошие рассказы». Ну только руками развести — вы же вроде бы создаёте литературную политику в стране! Не просят даже какой-то объединяющей идеи, мысли. На какие-то вещи реагируют — «опять патриотизм нам тут предлагаете?». Но когда мы в состоянии войны живём — как об этом не говорить? Как говорить о чём-то абстрактном, о любовных переживаниях, о том, как кто-то замуж выйти не смог? Да и об этом, знаете, можно сильно написать — но надо это прожить, а не просто гладенько, глянцево события отразить…
— Раз уж заговорили о войне… В ваших «Маленьких повестях…» объединяющая идея — человек в условиях войны. И чувствуется, что личного в этих повестях очень много.
— Да, я задумался, каково человеку на войне и как ему после войны в мир наш вернуться. И где — война, где — мир? Это очень трудно понять, когда в человеке в самом и война, и мир никак не могут утрястись. Я пришёл к тому, что война — это тот же самый мир, только очень сжатый по времени и по поступкам. А так — всё то же самое происходит. А личного… Да, много. В 2005–2006 годах я работал с Асбестовской бригадой спецназа. Увидел настоящих людей. Насколько должен быть армейский человек Человеком, чтобы выдержать всё это: куда бы его ни бросали, как бы с ним ни поступали, люди служат — потому что если не они, то кто же тогда будет оберегать страну? И эта их самозабвенность — залог того, что у нас, на территории России, нет войны. 700 военнослужащих, исключительно подготовленных, готовых в любой момент сорваться. В горы — так в горы. Во льды — так во льды. В пески — так в пески… Меня пригласил комбриг и его заместители, чтобы я про них мог писать. Был человеком вне службы, но постоянно там находился. Ходил на построения, всё с ними прошёл… У меня был изначально замысел сделать цикл о судьбе бригады — она и Афган прошла, была в Кандагаре. Но бригаду расформировали — сейчас в Центральном военном округе осталась только Новосибирская бригада спецназа.
...Родная она мне, эта Асбестовская бригада. Чувствую, ещё не всё я написал о ней, может быть, ещё вернусь…
Самая первая повесть цикла была написана в конце девяностых, остальные — с 2006-го по нынешний год
— Вы говорите — а я чувствую вашу личную боль…
— А без личной боли как можно? Я вот Набокова понять не могу — совсем такого холодного. При всей глубине владения языком он скользит, не погружаясь в глубину. И не могу я взять чего-то у него, как я могу взять у Шолохова, у Толстого, у Чехова, у Лескова… При этом Набоков огромное влияние оказал на нынешнюю литературу. Поэтому она, вероятнее всего, и стала вот такой — менее переживательной. При том, какой у него язык — залюбоваться можно! Но языка у него не переняли, а переняли торопливость…
Досье «ОГ»
Арсен Титов родился в 1948 году в Башкирии. Окончил исторический факультет УрГУ. С 1998 года возглавляет Екатеринбургское отделение Союза российских писателей, а с 2009-го является сопредседателем Союза российских писателей. Награждён премией губернатора Свердловской области (1998, 2008), Всероссийской премией имени П.П. Бажова (2005), общероссийской национальной литературной премией «Ясная Поляна» (2014). В 2014 году награждён медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.
Сюжет
«Энергия слова»: литературная полоса
Знакомим с мнением и творчеством уральских поэтов и писателей.
