Литературная сторона театра

Одним из главных событий месяца стал фестиваль «Браво!», и им завершился и театральный сезон в области. Вместе с литературоведом, профессором, заведующим кафедрой русской литературы XX века Леонидом Быковым мы решили оценить уходящий сезон с точки зрения литературы — ведь спектакль начинается с выбора пьесы, которая ложится в его основу. И это литературный выбор зачастую определяет и сценическую судьбу спектакля, и реакцию зрителя, и внимание критиков, и (что немаловажно) коммерческий успех. С точки зрения выбора литературной основы для спектаклей прошедший театральный сезон был разнообразен… Однако нас удивил тот факт, что в афише театрального фестиваля практически не было уральских драматургов.

— Леонид Петрович, не секрет, что удачно выбранное произведение — уже половина успеха спектакля. Как в таком случае оцените литературную основу фестиваля «Браво!» этого года, членом жюри которого вы были?

— Репертуар «Браво!» — 2015 получился, на мой взгляд, очень интересным. С одной стороны, традиционно присутствовала классика — Шекспир и в кукольном, и в драматическом театре, «Доходное место» Островского, была и драматургия XX века, которая сегодня тоже становится классикой — это Алексей Володин и его «Дульсинея Тобосская», которую поставили в ЕГТИ. Нижнетагильский драматический театр представил «Квартиру Коломбины» Петрушевской — всё это уже проверенные, так сказать, апробированные произведения. С другой стороны, была попытка инсценировки прозы — в случае, скажем, с Андреем Платоновым (спектакль «Платонов. Две истории», Свердловский театр драмы. — Прим. «ОГ»). И что показательно, было несколько постановок по современной западно-европейской драматургии. Такая попытка освоения материала, условно говоря, иноземного происхождения (например, в основу спектакля «Ромул и Рем» ЦСД положена пьеса Бернара-Мари Кольтеса «Возвращение в пустыню», которая впервые и была переведена на русский в Центре Натальей Санниковой. — Прим. «ОГ») театру бывает полезна, поскольку это возможность найти новый драматургический язык, а актёрам — показать себя в новых ситуациях, в новых ролях. Так что литературная сторона на фестивале, безусловно, была содержательна и насыщенна.

— При этом уральские авторы были представлены только в лице Мамина-Сибиряка, да и то лишь в кукольном спектакле «Алёнушкины сказки» новоуральского театра…

— Так уж в этом году получилось. Но, возможно, это объясняется тем, что через месяц начнётся очередной фестиваль «Коляда-Plays». И вот там-то будет пиршество современной уральской драматургии. Причём очень важно, что в последние годы на фестивале (хоть он и носит имя его основателя) преобладают пьесы не только Николая Владимировича, но и его учеников. И я думаю, что удовлетворить интерес к тому, чем живёт драматургия Урала сегодня, этот фестиваль позволит.

— Что касается воспитанников Николая Коляды. Не кажется ли вам, что в уральской драматургии не то что преобладают, а прямо скажем, главенствуют драматурги этой школы, пишущие в одной манере? Получается, что альтернативы этой драматургии сегодня нет?

— Ну, во-первых, сама эта манера оказывается весьма привлекательной, ведь не случайно и пьесы самого Коляды, и многих его учеников — таких как Пулинович, Сигарев, Богаев — востребованы во многих театрах. А во-вторых, если мы посмотрим, как в именном плане представлена эта драматургия, то всё-таки Александр Архипов (он хоть и живёт в Москве, но лучшие произведения написал здесь, в Екатеринбурге) и Василий Сигарев очень непохожие друг на друга авторы. Или Ярослава Пулинович и Олег Богаев — их я тоже не спутаю. Поэтому не склонен говорить, что все, кто сегодня пишут пьесы на Урале, обладают «николайвладимировичевским» акцентом. Уверяю вас, палитра куда богаче.

— Вы уже упомянули о спектакле театра Драмы «Платонов. Две истории». Компиляцию из разных текстов для постановки сделала как раз ещё одна ученица Коляды — Ирина Васьковская. Как оценили её работу?

— Честно могу сказать, что шёл я на этот спектакль с большим опасением, потому что проза Платонова принципиально несценична. Все его тексты очень условны, и когда он переводится на безусловность диалогов и поступков, возникает ощущение надуманности, фальши… И первая часть спектакля, где в основу положен рассказ «Фро», при том, что главную роль исполняла замечательная актриса Анастасия Каткова и была очень органична, у меня всё-таки было ощущение постоянного напряжения, и я снова укрепился во мнении, что Платонов несценичен. Вторая же часть спектакля (по рассказу «Третий сын») склонила меня к тому, что в переводе платоновской прозы на язык современной драмы могут быть и приобретения… Хотя полной удачей я эту работу считать не могу. Кстати, и зрители на этом спектакле поляризировались: одни уходили после первого действия, а другие приходят на этот спектакль уже не по одному разу…

— Когда открывали Центр современной драматургии, у многих было предубеждение, что драматурги и режиссёры там будут «вариться в своём котле», замкнутся только в рамках Центра… Но вот номинация на «Золотую маску», следом специальный диплом «Браво!»… Какова, на ваш взгляд, перспектива Центра современной драматургии, и могут ли их работы стать интересны широкому зрителю?

— Давайте не будем забывать, что Центр современной драматургии — это прежде всего лаборатория, сцена, которая предоставляет возможность драматургам увидеть свои пьесы в сценическом прочтении… Но я считаю, что это школа не только для молодых авторов, режиссёров, но и для зрителей. Потому что язык драматургии XXI века отнюдь не буквально повторяет язык классической драматургии, драматургии века XIX и XX. И поэтому не надо требовать от этого театра с его скромными материальными возможностями и очень насыщенной, постоянно обновляемой афишей таких же шедевров, каких мы ждём от академических сцен. На фестивальных показах и до этого я убедился, что у ЦСД есть не только свои авторы, но и свой, очень заинтересованный, понимающий, что происходит на сценической площадке, зритель. А это самое главное.