Неделю назад «Областная газета» и екатеринбургский Дом писателя сделали горожанам подарок на Всемирный день поэзии – по Екатеринбургу прошёл «поэтический трамвай», в котором прочли стихи уральские поэты. Сегодня мы публикуем стихотворения поэтов, читавших стихи в трамвае. А заодно рассказываем вам немного о них.
- Владимир Блинов. Родился в 1938 году в Свердловске. Автор прозаических книг «Хлебная карточка», «Недорисованный портрет», «Монастырская роща», книги стихов «Отцовское вино». Профессор УралГАХА. Член высшего творческого совета Союза писателей России. Живёт и работает в Екатеринбурге.
- – Любому человеку, и мне, конечно, ярче всего вспоминается то, что было впервые: первый вальс в пионерском лагере, первый поцелуй, первая любовь… Прошло уже пятьдесят лет, но до сих пор помню, как вышла моя первая публикация – в газете «Вечерний Свердловск». Это было так радостно – я даже нюхал этот газетный листок! И до сих пор его храню… А потом так же трепетно я воспринимал выход первой книги «Хлебная карточка». Потом было много публикаций и книг, но самые сильные впечатления, конечно, были от самых первых.
***
- Эта ложечка серебряная,
- с краю объеденная, ущербная,
- Словно русское дворянство, изрядно помятая,
- И все же выжившая, на варенье щедрая,
- На вишнёвое моё и на чай с мятою.
- Не могу я, конечно, помнить, как бабушка Надежда Григорьевна,
- Подарила мне ложечку,
- по традиции, на первый зубок,
- Времена-то минули какие горькие,
- Не всякий в них устроиться смог.
- Многое могла бы порассказать вещица заветная,
- Вскоре исполнится ей дата почетная!..
- Где же проба твоя благородная, еле заметная,
- Восемьдесят четвертая?
- И когда опустеет в граде и в каждой квартире,
- Кто-то в раю окажется, кто-то – в аду,
- Слышите – только тихая-тихая музыка в мире
- (Трудно представить, но все же смогу).
- И последние зубы раскрошатся…
- На кого быть в обиде?
- Рукописи истлеют, травы
- пожухнут, горючее – на нуле…
- Только ложечка чайная кружится по орбите,
- Будто память о людях, родившихся в феврале.
Старый трамвай
- С годами войну забывают,
- Но это я помню вполне:
- В наш город ввозили трамваи,
- Разбитые на войне.
- На красном железе вагонном,
- Как траур, от гари следы.
- И бьются вагоны в агонии
- На рельсах от снега седых.
- Мальчишки глазеют с обочин,
- А скрежет – как медленный стон…
- Заботливо руки рабочих
- Лечили моторный вагон.
- В оправе стекло засинело,
- Простукана гулкая грудь.
- Хоть после болезни несмел он –
- Пора отправляться в путь!
- Подкрашенный, будто новый,
- Уходит он в первый маршрут.
- За ним – прицепные вагоны,
- Как братья слепые, идут.
- Зелёным единственным глазом
- Вращает испуганно он,
- Как будто не ездил ни разу,
- Как будто он юный вагон.
- Знакомо шуршание свежих
- Газет и кондукторши крик,
- И на подножке, как прежде,
- Какой-то повис баловник.
- Привычно шныряют машины,
- Искры летят над дугой…
- Но помнит других пассажиров
- И город он помнит другой.
- Вадим Дулепов. Родился в городе Нижняя Тура в 1964 году. Окончил Львовское военно-политическое училище. Служил в Вооружённых силах СССР и России. Майор запаса. Член Союза журналистов России (1989). Член Союза писателей России (1995).
- – Никогда особо не рассчитывал на признание. В 1995 году на совещании молодых литераторов попал на семинар к поэту Юрию Кузнецову. С его стихами я, разумеется, был знаком, но в лицо Кузнецова не знал. Поэтому на семинаре, нарушив всякую субординацию, начал наравне с ним обсуждать работы других литераторов. Он, не выдержав, спросил: «Ты, парень, кто вообще?» В ответ я кинул ему подборку стихов, написанную от руки. На следующий день я был рекомендован в Союз писателей…
***
- После зимней скудной пайки
- Возликуй, усталый взгляд!
- Над исетью свердловчайки
- В лёгких платьицах летят!
- Смотрят дерзко, вольно, птичьи
- Ситец, шёлк, атлас, шифон!
- Девы – стереоскопичны
- сразу с четырёх сторон!
- Пусть на позабытых кухнях
- Свердловчайники кипят.
- Мир, товарищи, не рухнет,
- Если девушки летят!
***
- Юрию Казарину
- У снега отмолив
- Мелодию окраин,
- Ты сам себе мотив
- Заказывать хозяин.
- Звезда и скрип шагов,
- Безветренная полночь,
- Рифмуя кровь и кров,
- Такой её запомнишь:
- Не с прописных – строчных,
- Морозной стороной,
- Где дым из труб печных
- Стоит с прямой спиной.
- Егор Белоглазов. Родился в 1975 году, в 1992 году приехал в Свердловск из Анапы. Окончил филологический факультет УрГУ, факультет драматургии ЕГТИ (курс Николая Коляды). Автор стихов, бардовских песен, прозы.
- – В девяностые я устраивал вечер поэта Алексея Верницкого. Списались с ним, но в лицо никто его не знает. В назначенный час в клубе куча народу. Пора начинать. Где Верницкий? Говорят, пришёл, где-то тут. Хватаю первого же парня, спрашиваю: «Верницкого видел?» Пошли искать. Ловим ещё одного: «Не видел Верницкого?» Не знает, ищем втроём. Через десять минут вся толпа тащится с нами гусеницей и ищет… Доходим до зала с микрофоном. Первый мой помощник говорит: «Ну вот, все собрались в зале, можно начинать». Лезет на сцену и начинает читать стихи. Правильно, он и был Верницкий…
***
- Зарядивши с утра и прокисших небес
- Бекасиною дробью дождя по затылку,
- Не Господь вразумил нас, а мелочный бес,
- Оплетая хандрой, как лозою бутылку.
- Хоть бы матицу в щепы – не встану с софы,
- Милый мой государь, говорю вам с лихвою, –
- Чтоб все ночи не слушать советов совы,
- Я из «тулки» вчера рассчитался с совою.
- У тоски и у неба цвета – глинозём, –
- Это ныне, а завтра, затеплится день лишь, –
- Голубая тоска полонит окоём,
- И соседи наедут, а их не застрелишь…
- Мелкотравчатой твари настала пора!
- Нам вольно, и не я эту волю нарушу…
- Васька, геть!.. Подавай-ка на стол, а с утра –
- Заложить экипаж!..
- И именье.
- И душу…
***
- …Поднимешь руки – и устанешь.
- На берегах уральских рек
- Уральский лось тебе товарищ
- И самый лучший человек.
- Ты многограннее стакана,
- Талантливее, чем Аллах –
- Но отразишься без изъяна
- В кривых и тёмных зеркалах.
- И, с непривычки не пугаясь
- Слепого, старого стекла,
- Сперва одна, затем другая
- Ладонь навылет потекла…
- А как там встретят зазеркалы –
- Не всё ли, кажется, равно,
- Когда читаешь по оскалу,
- Что ты давно уже, давно
- Дрейфуешь призрачным порогом,
- Обняв руками мокрый стан
- Какой-нибудь забытой Богом
- Дурацкой речки Шегультан…
- Какие чайки с парусами?
- Какой прибой тебе, когда
- Глядишь раскрытыми глазами
- На карасиные стада…
- …Сухое выдохом согрето
- Стекло. Шагни – и там, внутри
- Найди в кармане сигарету,
- И улыбнись, и закури, –
- И стой, объевшись льда и снега!
- И знай, что выдернул не зря
- Одну затычку из ковчега,
- Один стакан до ноября.
- Нашарь на закусь барбариску,
- Облепленную табаком…
- И снова горы слишком близко.
- И слишком море далеко…
- Дарья Крапивина. Родилась в Свердловске в 1990 году, окончила филологический факультет УрФУ. Работает педагогом, ведёт литературное творчество у ребят в отряде «Каравелла». В 2013 году вышел сборник стихов в соавторстве с Алексеем Шестаковым – «Мама не поймёт». Осенью 2014 года вышла книжка-раскраска с детскими стихами. В 2015 году – книга «Стихи ДЛЯ и ПРО детей».
- – В 6 лет я получала премию «Серебряное пёрышко». Тогда по Первому каналу шла передача «Утренняя звезда» с Юрием Николаевым. Моя мама отправила туда мои стихи. Нас вызвали в Москву – записаться перед камерой, вроде как отборочный тур. Мы приехали, стихи я прочитала… Потом вернулись в Екатеринбург. Через две недели срочно вызывают в столицу, ничего не объясняют. Мы приехали. Нас посадили в зал, началась церемония… И тут вдруг меня вызывают на сцену. Сидели мы где-то очень далеко. Я побежала к сцене, забралась. Стою – дрожу… И выглядела я тогда очень забавно по сравнению с другими детьми – зелёный вельветовый комбез, майка с Симбой, две косички… Явно не принцесса стихосложения. Подарили нам тогда огромную хрустальную вазу – оказалось, я заняла первое место, всем мои стихи очень понравились. Так и везли с мамой этот прекрасный хрупкий приз домой, боялись разбить…
***
- Луна с лицом младенца Рафаэля
- Здесь светит. А на том конце земли
- Ты жадно кофе пьёшь, но пьётся время,
- И дочь читает вслух Экзюпери.
- Молюсь за пыль души твоей и нашей,
- В земле чужой колени преклоня.
- Приняв прощенье из церковной чаши,
- За все твои грехи себя кляня,
- Я знаю, что нет дома, лучше сердца,
- Что всё пойдёт по кругу без причин.
- Пока звенит полуденная месса,
- Пока в моих руках лишь пять морщин,
- Пока река не льётся через Лувр,
- Пока отцы не шлют почтовых карт,
- Пока ты можешь, громко крикнув «Дура»,
- Бежать среди шеренг метровых парт.
- Пока ты подворачиваешь брюки,
- На солнце светел сахарный петух,
- Пока торгуют добрые старухи,
- Не говоря тебе ни слова вслух.
- Пока рояль ты можешь бить по крышке,
- Себе представив сказочный орган.
- Пока тебе, обычному мальчишке
- Никто ещё про смерть не рассказал.
***
- Ты не клянёшься никогда
- И ничего не обещаешь.
- А я иду с тобой туда,
- Где ты заботливо качаешь
- Все тайны неба и земли,
- И чуть робеешь с непривычки,
- Когда твой шёпот «спи-усни»
- Колышет детские реснички.
- Он жадно просит молока,
- Ты смотришь в зеркало живое
- И не клянёшься никогда –
- Ты знаешь, что это такое.
- Сергей Ивкин. Родился в 1979 году в Свердловске. Окончил РГППУ по специальности «Преподаватель декоративно-прикладного искусства». Вышло пять книг его стихотворений. Дипломант Санкт-Петербургского конкурса имени И.А. Бродского в номинации «Большое стихотворение».
- – Когда моя жена объявила, что уходит от меня (не к другому мужчине, а в служение к Господу), мы сидели на полу квартиры и не знали, что дальше произнести. И тогда я стал читать наизусть диалог из цветаевской «Поэмы конца» со строк: «Движение губ ловлю и знаю: не скажет первым…» Когда я дочитал до «Нет, вовсе их не пишете. Книг.», то смог улыбнуться, растрепать теперь уже бывшей жене волосы, пойти ставить чайник на кухню. Она подошла и сказала, что впервые ей было хорошо от того, как я читаю вслух стихи. Меня-поэта жена боялась, держась исключительно меня-человека. Однажды мой учитель Андрей Санников сказал, что когда мы читаем поэта (любого) вслух, то мы молимся за него. И когда читают нас – молятся за нас. Но оказывается, читая стихи людям, мы молимся за тех, кому их читаем.
***
- – Покорми голубей.
- «Голуби не едят
- вермишель под соевым соусом, яблоки из компота».
- Каждое утро я выхожу на работу
- и спотыкаюсь о самый любимый взгляд:
- – Что тебе, сложно? Вывали под кустом.
- Если не птичкам, хотя бы собачкам станет.
- Каждое утро я обнимаю Таню
- и покидаю самый любимый дом.
- Я говорю себе: «Нелетающий человек
- кормит свой город, а должен кормить свой голос».
- Сытое небо наш утоляет голод,
- крошит на землю самый любимый снег.
Имена
- В библиотеку имени меня…
- Роман Тягунов
- Мы всем деревьям дали имена:
- шурша листвою в сумерках с работы,
- мы говорили с каждым: «Вот те на!
- а мы и не узнали сразу, кто ты».
- Не Дантовская выставка искусств,
- а души выходили из тумана.
- Взъерошенный весёлый тощий куст
- мы окрестили именем Романа.
- Ему махали: «Здравствуй, Тягунов»
- (его кора была почти горячей
- и дольше всех зелёное руно
- на нём держалось на углу со Стачек).
- Там были и Блаженный, и Парнок,
- обэриуты между гаражами,
- горел на Бродском золотой венок,
- К.Р. и Блок друг другу руки жали.
- Глазков стоял, невзрачен и сутул
- (секретный часовой Поэтограда),
- и Решетов ладони протянул
- над детским садом.
- Клён Мандельштам пёр сквозь кирпич стены,
- Ахматова смотрела на витрину
- (но не было рябин и бузины,
- чтобы одну из них назвать Марина).
- Немые собеседники в снегу,
- и не осталось никаких эмоций,
- но вот уже два года не могу
- идти пешком к метро по Краснофлотцев.
- Евгений Чемякин. Родился в Свердловске в 1986 году. Окончил исторический факультет УрГУ (2009). Кандидат исторических наук. Живёт в Екатеринбурге. Автор поэтических книг «Стихотворения» (2006) и «Третье лицо» (2011). В 2014 году вошёл в шорт-лист Волошинского международного конкурса (номинация «Поэзия» журнала «Воймега»).
- – Первые стихи начал писать ещё в детстве – набирал их сразу на родительской печатной машинке. При этом очень завораживал сам процесс печатания – щёлканье клавиш, перемотка ленты, появление букв на больших белых листах. Каждый раз, когда вижу подобное «чистое» поле – сразу тянет сесть и начать заполнять его словами. Это как определённый вызов. Сейчас я работаю в детском кукольном театре «Мир на ладошке» и часто наблюдаю, как дети перед спектаклями рисуют на листках бумаги. Некоторые из них просто изображают, что «пишут», заполняя линиями листок от края до края. Мне кажется, во мне что-то до сих пор осталось от такого ребёнка – желание подчинить себе новое пространство, найти и утвердить себя в нём.
***
- Женщину обнимаешь, держишь, как воробья –
- кажется, будто сердце одно сплошное
- пульсирует, бьётся под пальцами у тебя.
- И от этого так хорошо, смешно и
- немного страшно. Держишь её в руках.
- За окном снег, фонари, аптеки.
- Об этом только и нужно писать в стихах:
- о женщине, воробье, фонарях и снеге.
***
- Чем ближе к дому, тем тяжелее сны –
- словно из камня выточен этот дом.
- Отчего, Мельпомена, твои дети всегда грустны?
- Оттого ли, что путь этот им знаком?
- Оттого ли, что камень зовёт в тишине косу,
- и в который раз слышен глухой удар?
- Это сердце твоё, Мельпомена, чует грозу
- точнее, чем корабельный радар.
- Оттого ли и штурман глядит с тоской
- на прибрежные скалы. No pulse nor will*.
- Даже дочь твоя, Мельпомена, закрыла глаза рукой –
- столкновение неизбежно. Плыви. Плыви.
* – строчка из стихотворения У. Уитмена «O Captain! My Captain!»
Сюжет
«Энергия слова»: литературная полоса
Знакомим с мнением и творчеством уральских поэтов и писателей.