Николай Коляда вместе со своим театром вернулся из Москвы с масштабных гастролей – 39 спектаклей, все с аншлагом. Уже после поездки в качестве послевкусия телеканал «Культура» в рамках проекта «Я местный» показал фильм о Николае Владимировиче. Мы встретились с ним в театре. Пришлось немного подождать – ещё не закончилась дневная репетиция – из зала доносилась музыка и смех. Ждала недолго, минут десять, но за это время насчитала семь человек, зашедших за билетами. Это в будний день, в дневное время. Потом появился Коляда – в тюбетейке (это неизменно) и тапочках (об этом – позже)…
– Николай Владимирович, люблю к вам приходить – в театре всегда что-то новенькое появляется. Сейчас вот небольшая лавочка с сувенирами – сумки, блокноты…
– Да. Мы это для Москвы делали – сумки и блокноты с фразами из спектаклей, из пьес. Когда я это опубликовал в Фейсбуке, все стали писать: «Ой, боже! Он себя уже цитирует». Ну не нравится вам – не покупайте вы эти сумки. Это мой театр – что хочу, то и делаю. А мне нравятся эти фразы. Вот сейчас проходил мимо, увидел сумку с одной из них: «Была в России зима, а он – жил». Это из спектакля «Землемер». Была в России зима, а я жил… Мы все жили. Мы пережили эти великие, страшные и ужасные девяностые годы, которые все как-то быстро подзабыли. Забыли этот чёрный грязный город, в котором стояли железные киоски, талоны… Всё забыли. Была зима. А мы жили. Выжили.
– В 2011 году в интервью вы говорили: «Москва никого не любит». И ведь действительно – московская публика не сразу вас поняла. Но в последние несколько лет случился какой-то очевидный перелом – Москва оттаяла, распробовала. Почему этот перелом произошёл?
– Возможно, мы время просто опережали. Возможно, люди тогда были не готовы к такому театральному языку. Помню, восемь лет назад на сцене «Современника» и театра имени Мейерхольда мы показывали те же самые спектакли. Сидело ползала, да ещё и в антракте уходили. И вдруг – вы совершенно правы – что-то изменилось несколько лет назад. С каждыми новыми гастролями это всё очевиднее и очевиднее. Мы за три недели в столице показали 39 спектаклей, залы – битком! И это при том, что билеты по нашим меркам недешёвые – 2,5 тысячи стоили в первый ряд.
Возможно, поняли, ради чего я всё это делаю. Вот говорили: «Балаган»… Ну послушайте, я 50 лет в театре – я что, дурак, что ли? Вот возьму и буду просто так придуриваться? Мне что, делать нечего? Для чего-то же, значит, нужна эта скоморошина! Чтобы в финале взять и уколоть в сердце: «Вот, запомни это! И не забудь уже никогда».
– Но наша публика ведь воспринимала!
– Наша воспринимала. Но у нашей тоже есть свои особенности… Вот мы приехали из Москвы, сыграли здесь первый спектакль. Мы же уже привыкли к московскому приёму – овации, цветы, зал стоит… Вышли на поклон у нас дома – люди даже не встали. Три хлопка. Мы за кулисами стоим и вспоминаем Москву. На Урале люди суровее, осторожнее в восторгах. Потом приходишь домой, открываешь Интернет, а там пишут: «Дааа… Классный был спектакль». А вот в театре выражать эмоции у нас как-то не привыкли. Стесняются, что ли.
– Мы посчитали: вы в год делаете премьер больше, чем любой другой театр области. Как это вам удаётся?
– Да, это так. Во-первых, у меня сейчас очень большой штат. Сорок человек артистов, всего в театре работает 120 человек. Каждый день мы играем спектакли, а то и по три, по четыре. В субботу-воскресенье у нас вообще «сенокос»… И уже 15 лет – столько театр живёт – нет выходных. Многие театры привыкли жить вольготно, артисты в некоторых театрах выходят три-четыре раза в месяц на сцену, не работают на износ… Я не хочу ничего плохого сказать, но у нас с такими театрами разная группа крови. Они очень меня не любят. Но мне наплевать, бог с ними. Пусть сидят и ворчат: «Ну конечно, это же Коляда! Он свободен: захотел – это поставил, захотел – во Францию, в Москву поехал или ещё куда». Так сделайте хороший спектакль, поезжайте в Москву на три недели, сделайте так, чтобы вас позвали, заговорили о вас, привезите прибыли 6 миллионов с гастролей.
– Пока вас ждала, наблюдала, как у вас кассир работает. Психолог! Каждому подбирает СВОЙ спектакль.
– У нас около 50 спектаклей в репертуаре, и всегда есть спектакли для бабушек, для хипстеров, для студентов, для пионеров. Всем можно подобрать что-то своё. Приходит бабушка и просит билет на «Клаустрофобию». А кассир ей обязательно скажет: «Вы возьмите лучше билет на «Бабу Шанель» или на «Скрипку, бубен и утюг», иначе вам не понравится и вы больше к нам не придёте». А то, что кассир у меня так работает – это моя школа. Выдрессировал. Я всем всегда говорю: «Кланяться каждому, кто пришёл к нам в театр». Люди платят – уважай их за это. Деньги надо зарабатывать, даром их никто не даст. Знаете, порой приходишь в театр, а тебе там: «Куда пшёл! Не топчи! Не шуми!» Или актёры играют так, будто одолжение делают… Слушайте, после такого отношения за мои деньги больше идти туда не хочется. Делай качественный продукт, уважай публику.
– При таком темпе и количестве премьер как удаётся до мелочей прорабатывать каждый спектакль? Слышала сейчас, как у вас репетиции бурно проходят…
– Бурно! У нас нет длинного «застольного» периода. Один раз прочитали пьесу, и всё – пошли работать, начинаем ходить по сцене. Театр – это детство, игра, радость. Надо шевелиться. У меня очень хорошая труппа, они меня понимают с полуслова, и все страшно хотят работать! Сейчас вот репетировали «12 стульев». Я написал только 20 страниц пьесы. Каждую ночь я пишу по несколько страниц, утром приношу, читаем, учим, ставим. Я в тапочках хожу на работу (Коляда живёт в том же доме, где находится театр, на 5-м этаже). Никто не знает, чем пьеса закончится, даже я. Но это живой процесс, спектакль рождается прямо на сцене.
– Недавно о вас показали по телеканалу «Культура» фильм. Снят он был три года назад – это чувствуется, каких-то актуальных моментов там нет, но фильм всё равно замечательный. А вообще в цикле был фильм об Евгении Миронове, а также о двух региональных величинах – о вас и о Теодоре Курентзисе. Это абсолютное признание на федеральном уровне.
– Режиссёр Илья Кукин зафиксировал момент, когда мы переезжали из помещения на Тургенева, 20 сюда, на Ленина, 97. 20 апреля, кстати, будет три года, как мы переехали. Очень приятно, что федеральный канал показал такой фильм. Все эти годы я доказывал, что можно жить в городе Екатеринбурге и делать что-то важное для театра, не находясь в Москве. Мне было непросто это доказать. Но в какой-то момент я сказал себе – «Тут Родос, тут прыгай». Пусть они там, в Москве, посмотрят и скажут: «А что это у них там происходит?»
– В Москве вы, кстати, открываете филиал «Коляда-Театра». Как это вообще случилось? Как эта идея родилась?
– У меня работал четыре года замечательный актёр Олег Билик. Потом он по семейным обстоятельствам переехал в Москву, но мы связь поддерживаем… Во время гастролей мы с ним увиделись и решили – а не создать ли в Москве театр. Объявили кастинг, пришло 300 человек, мы отобрали 38. Сейчас нам оформляют официальные юридические документы – это будет называться «Коляда-Театр в Москве». Я хочу создать театр о молодых и для молодых. Там будут идти пьесы уральских авторов. Есть команда, есть программа. Актёры уже хотят работать, каждый день пишут: «Ну когда уже репетиции?» Самое главное – базироваться этот театр будет только на уральской драматургии. У меня много талантливых учеников-драматургов, которых никто не знает в Москве, а мне бы очень хотелось.
– Самого понятия «Уральская школа драматургии», которое сегодня все воспринимают как устоявшийся термин, не было бы, если бы не вы и не ваши ученики. И постоянно продвижение на всех уровнях наших уральских драматургов. Сейчас, знаю, вы занимаетесь подготовкой уже одиннадцатого фестиваля «Коляда-Plays»?
– Вот вчера как раз у нас было заседание у Павла Владимировича Крекова по поводу фестиваля, который пройдёт в этом году с 20 по 30 июня. Собрались все директора театров, министр культуры Свердловской области Светлана Николаевна Учайкина, начальник управления культуры Екатеринбурга Татьяна Львовна Ярошевская. Разговор был короткий, но очень важный – все сказали: «Мы поддержим, мы будем вместе с тобой». А я в самом начале встал и сказал: «Вот директор ТЮЗа Евгения Умникова – у вас идут в театре мои пьесы? Идут. В театре кукол у Стражникова идут пьесы? Идут. В театре драмы у Бадаева идут? Идут! Даже в Музкомедии идут пьесы моей ученицы Яны Скомороховой!» То есть все театры пользуются плодами того, чему я помог вырасти. А как они вылезли – все эти мальчики и девочки из кочегарок на Уралмаше? Во многом благодаря этому фестивалю, благодаря конкурсу драматургов «Евразия», благодаря тому, что журнал «Урал» печатает их пьесы. Когда я начинал в 1987 году писать пьесы, меня никто не поддерживал, только били по башке. А я хочу изменить ситуацию. Я хочу, чтобы молодым драматургам помогали. Я хочу помочь своим детям. У меня родных детей нет, но мои дети – это мои драматурги и режиссёры молодые. И пусть они растут, живут. Мы выжили, а они пусть живут.
- Опубликовано в №39 от 07.03.2017
