«Реальный мир не так уж и реален, ведь мы сами конструируем его…»

С Питером Миллером, мастером фотогравюры, родившимся в США, но уже более тридцати лет живущим в Японии, мы встретились по случаю открытия в Екатеринбургском музее изобразительных искусств его экспозиции. Представленные 32 работы удивительным образом сочетают японскую ментальность и американское происхождение…

– Всё началось в 1991 году, – рассказывает Питер. – Хороших фотографов в Японии было много, и мне хотелось делать что-то такое, что отличалось бы от всего остального. Я размышлял, какое направление выбрать, пока однажды не увидел на выставке в Нью-Йорке оригинал фотогравюры XIX века и понял: «Вот чем я хочу заниматься!»

Питер Миллер, «Блуждание», 2008 г.

– Чем отличается обычная фотосъёмка от создания снимков для фотогравюр?

– Обычные снимки не способны передавать оттенки, предельно близкие к чёрному или белому. Но это возможно в фотогравюре. Поэтому я всегда стараюсь тщательно настроить контрастность, представляя, как изображение должно выглядеть на бумаге. Это не репортаж, и нет нужды беспокоиться о том, чтобы зафиксировать момент или точно воспроизвести облик какого-то места – я стараюсь запечатлеть нечто вневременное. Мне хочется, чтобы, увидев, например, горный пейзаж, вы могли ощутить его шероховатость, так, словно взглядом «прикасаетесь» к поверхности склона.

– Сейчас вы живёте в Японии, но детство провели в США…

– Да, я вырос в Питтсбурге, штат Пенсильвания. Я работал в сфере консалтинга, и одним из моих клиентов был японский автопроизводитель. В 1977-м я приехал в Японию, чтобы участвовать в строительстве первого американского автозавода. Мне понравилась страна, здесь я познакомился со своей будущей женой, и мы решили остаться.

– Cожалеете, что ушли из бизнеса и обратились к искусству?

– Можно сказать, что я сбежал из реального мира в мир искусства (смеётся), но не жалею. Через друзей я поддерживаю связь с миром бизнеса, но уж точно не собираюсь возвращаться. Мне кажется, реальный мир не так уж и реален. Ведь мы сами конструируем его в нашем воображении.

– А ваши работы отражают американский взгляд или в большей степени вдохновлены японской философией?

– Все они – абсолютно японские по духу. Даже те, что были сделаны за пределами Японии. Если в западном представлении туман, дымка, покрывающая изображение, ассоциируется с чем-то мрачным и зловещим, то в японском искусстве действует принцип незавершённости.

«Тянуться к небу», 2011 г.

– Выставка, которую вы привезли в Екатеринбург, называется «Are We There Yet?» («Мы уже там?») Как возникла идея для названия экспозиции?

– Это вопрос, который задают дети после долгой дороги, когда вся семья отправляется на машине куда-нибудь далеко-далеко. Но смысл в том, что даже если не существует конечного пункта, важно наслаждаться каждым моментом путешествия, не думая о том, куда вы хотите добраться. Стоит отправиться в путь, как всё вокруг начинает казаться интересным. Но важно узнать и почувствовать истинную сущность места – ради этого приходится избегать туристических маршрутов.

– Есть ли в русской культуре явление или персонаж, значимый для вас с точки зрения визуального искусства?

– Андрей Тарковский. В его фильмах движение камеры становится отражением потока мыслей, возникающих в сознании зрителей… Мне бы хотелось достигать подобного эффекта в застывшем изображении.

– Значит ли это, что в своих работах вы стараетесь рассказать некую историю?

– Повествовательный элемент играет важную роль. Он позволяет установить эмоциональную связь со зрителем. Иногда мне это удаётся, иногда не очень… Я не сторонник концептуального искусства – искусства, требующего объяснения. Я стремлюсь к прямой, интуитивной связи, к непосредственной передаче зрителю чувств и эмоций. Это и есть моя конечная цель.