Революция на фоне очередей

• Опубликовано в № 206 от 11 июня 2011 года 

Президентским выборам 12 июня 1991 года, как и положено, предшествовали теледебаты. Кресло Бориса Ельцина на них пустовало.

Конкуренцию ему составляли Николай Рыжков, Владимир Жириновский, Аман Тулеев, Альберт Макашов и Вадим Бакатин. Все они на дебаты пришли и полемизировали не столько друг с другом, сколько с пустым креслом. Само собой, не обошлось и без обвинений в неуважении к избирателям, брошенных в адрес Бориса Николаевича.

А он взял — и выиграл. Без всякого второго тура сразу же набрал 57 процентов голосов.

Человек, ломающий каноны

Во времена перестройки любили говорить о том, что преобразования в стране приобрели необратимый характер. Утверждение сомнительное: пока не появился всенародно избранный лидер, повернуть страна могла куда угодно. И случись путч не в августе, а в апреле—мае 1991 года, кто знает, на чьей стороне была бы победа.

Устали к тому моменту все. От пустых прилавков и полыхающих то тут, то там национальных конфликтов. От распрей во властных структурах и просто от всеобщей неразберихи. Конец 80-х и начало 90-х — это ведь не только время, когда, по выражению Солженицына, «часы коммунизма своё отбили». Это ещё и всплеск ностальгии по сильной руке. Прояви консервативное окружение Горбачёва побольше расторопности, расчётливости, жёсткости (а может, и жестокости), найдись у них столь же харизматическая фигура, как Ельцин...

Впрочем, иной фигуре, как и Ельцину, пришлось бы идти на непопулярные реформы. Скорее всего, чуть позднее, в иной последовательности, используя другую риторику. Но в условиях тотального дефицита и пустой казны иного просто не могло быть. Правда, при этом «сильная рука» обошлась бы без демократии, и ещё вопрос — удалось бы ей сохранить гражданский мир?

В ХХ веке Россия пережила два потрясения, приведших к полному демонтажу старой системы. В обоих случаях это сопровождалось политическим хаосом, хозяйственными проблемами, распадом страны. Но нельзя не признать: во втором обошлось без крайностей вроде красного или белого террора и полной разрухи. Оба потрясения, правда, заняли весьма продолжительное время.

Ясно, что и февраль 1917-го, и октябрьский переворот, и гражданская война, и переход к НЭПу — звенья единой цепи. Что положило начало той, первой, буре? Не-удачи на фронтах Первой мировой? Беспорядки в Петрограде и отречение Нико-

лая II? Или, быть может, заговор против Распутина — как символ недовольства сложившимся порядком вещей со стороны элиты, как проявление её паники?

Ленин ведь был прав: революция — это когда не только низы не хотят жить по- старому, но и верхи не могут по-старому управлять. Растерянность представителей элиты, их недовольство или даже готовность что-то серьёзно изменить должны быть как-то выражены.

С этой точки зрения определить зарождение второй российской бури довольно просто. Дата вполне конкретная — 21 октября 1987 года. День, когда кандидат в члены политбюро, первый секретарь московского горкома партии Борис Ельцин выступил на пленуме ЦК КПСС с критической речью, сломав все каноны проведения подобных мероприятий.

14 ноября 1987 года. На площади 1905 года в Свердловске — человек триста. Ораторы, один за другим, выражают возмущение тем, как несправедливо, по их мнению, поступили с нашим земляком. Никто ещё не знает, о чём говорил Ельцин на пленуме ЦК, но всем известно, что он больше не руководит Москвой, что на пленуме МГК столичная номенклатура размазала его по стенке. Стоит необычный для середины ноября 20-градусный мороз. Но никто с площади не уходит. Эмоциональные речи заглушают громкоговорители милицейских машин. Из них несутся беспрестанные предупреждения — быть осторожными и не выходить на проезжую часть. Кто-то из участников митинга призывает высказать свои требования городским властям. Часть толпы стремительно пересекает трамвайные пути. В здание горсовета их не пускают. Зато вокруг бузотёров тут же появляется милицейское оцепление.

В следующий уик-энд, 22 ноября, температура почти плюсовая. Место предыдущего митинга огорожено — это теперь стройплощадка новогоднего городка. Люди плотной стеной стоят вдоль здания горсовета, толпятся в сквере у Пассажа. Две или даже три тысячи человек. Ждут речей смельчаков? Выхода представителей власти? Нет ни тех, ни других. Народ безмолвствует.

Что же произошло за неделю? Несколько лет спустя, уже во время президентства Б.Н. Ельцина, в руки одного из журналистов попал (и в газете «На смену!» был опубликован) любопытный материал. Это составленный компетентными органами перечень наиболее активных участников первого митинга. Фамилии — и напротив каждой пометки о проделанной работе, о том, что данное лицо обещало впредь не выступать. В стране уже дуют демократические ветры, уже все зачитываются номерами «Огонька» и толстых журналов, уже выходит программа «Взгляд». Но как же силён страх!

Впрочем, произошло за неделю и ещё одно событие. В Уральский университет на встречу со студентами приехал первый секретарь обкома КПСС Юрий Петров. Он довольно обстоятельно рассказал об октябрьском пленуме, огласив свои записи выступлений как Б. Ельцина, так и других его участников. Руководитель области, разумеется, никак не противоречил официальной оценке выступления Бориса Николаевича, но сильно не усердствовал в его развенчании. Возможно, из Москвы поступила директива — «поработать с молодёжью», остудить страсти.

Пройдёт несколько лет, и Юрий Петров станет руководителем администрации Президента России Бориса Ельцина.

От водочного бунта — к отмене шестой статьи

Свержению самодержавия в России предшествовали «хвосты», выстроившиеся у продовольственных лавок в Петрограде. Свержению власти КПСС — пустые прилавки, очереди буквально за всем. Стремясь занять их, люди порой даже не интересовались, что там «выбросили». Что-нибудь да перепадёт. К 12 июня 1991 года — дню выборов Президента России — в гастрономах Свердловска в изобилии были только морская капуста да полиэтиленовые мешочки.

Провозгласив перестройку, Михаил Горбачёв упор сделал на политическую реформу. Было прекращено преследование диссидентов. Освободилась от партийной опеки пресса. В 1989 году прошли первые выборы народных депутатов СССР на альтернативной основе. До экономики же у главного «прораба перестройки» не доходили руки. Нет, разговоров о реформе, о самоокупаемости, о поддержке хозяйственной инициативы было сколько угодно. Однако в целом не менялось ничего: потребители сметали с прилавков всё, у производителей не было особой нужды заботиться ни о качестве продукции, ни об ассортименте, ни об экономии. Плановые показатели спускались из Москвы. В столице же распределялись дефицитные ресурсы. Одно «но»: в условиях внезапно наступившей свободы план директорами уже не воспринимался как закон, за его срыв можно было не бояться потерять кресло. Упавшие цены на нефть и сокращение доходов от продажи алкоголя заставили включить печатный станок.

Что происходит, когда при твёрдых ценах количество товаров остаётся прежним или даже уменьшается, а денег становится больше? Правильно — товары исчезают из продажи. Что бывает, когда в магазинах — шаром покати, но при этом можно говорить всё? Правильно: люди выходят на улицы и говорят о власти что думают. Та в панике продолжает гасить пожар новыми порциями банкнот. В результате из продажи исчезает уже последнее.

С началом антиалкогольной кампании выстроились очереди у винных отделов. Вскоре из продажи исчез сахар. Постепенно весь скромный продуктовый набор советских гастрономов оказался дефицитом. И, пожалуй, только с хлебом не было перебоев.

29 декабря 1989 года. В этот день в Свердловске произошёл так называемый водочный бунт. Причиной же стало не только отсутствие в магазинах спиртного, но и вообще продуктов, которые можно было бы поставить на новогодний стол. Недовольная толпа из Центрального гастронома высыпала на проспект Ленина и на долгие часы перекрыла движение.

Сюрреалистическое зрелище: вечером трамвайные вагоны, так и не сумевшие преодолеть «оперное кольцо», пятятся по улицам в депо. А на ступенях Уральского университета руководители города пытаются утихомирить возбуждённую толпу. Недовольная масса перемещается на площадь 1905 года, где разговор с ней ведут уже народные депутаты СССР Геннадий Бурбулис и Леонид Кудрин. Экономические требования перерастают в политические: со стороны собравшихся звучат призывы отменить шестую статью Конституции, закреплявшую «руководящую и направляющую роль КПСС». Это, к слову, в то время было главным лозунгом межрегиональной депутатской группы и одного из её лидеров Бориса Ельцина.

В эфир свердловского телевидения в тот вечер выходит передача с участием руководства области. Речь идёт об улучшении продовольственного снабжения. Ещё кажется, что корень проблем — отсутствие колбасы и майонеза. Стоит выбить для области дополнительные поставки, поднапрячь местный агропром, заглянуть в подсобки да натравить ОБХСС на торговую мафию — и всё покажется дурным сном. О том, что народ так больше не хочет, а власть не может, никто, кажется, не задумывается. Выразителем народных чаяний в этих условиях и становится Борис Ельцин.

Кризис на потребительском рынке и облегчал, и усложнял его задачу. Ельцин мог критиковать просчёты союзного центра, который в условиях товарного голода демонстрировал полную беспомощность. Но, идя к власти, не мог не понимать, что решать проблему придётся ему. И решать — не распределением ресурсов, которых нет, а иным, болезненным способом. Позднее, в январе 1992-го, рыночный шок действительно наполнит полки магазинов. Пока же происходит следующее.

1 февраля 1990 года. Ельцину — 59 лет. Он баллотируется от Свердловска в народные депутаты РСФСР (и получит 4 марта на этих выборах 84 процента голосов). Во Дворце молодёжи проходит его встреча с избирателями.

Спустя шесть лет этот дворец увидит ещё одну подобную встречу. На ней Борис Ельцин заявит о намерении идти на второй президентский срок. Заявит, когда его рейтинг колебался в районе трёх процентов и в возможность победы не верил никто...

Сейчас же он — признанный лидер оппозиции, кумир миллионов. Выступающие поздравляют Бориса Николаевича с днём рождения, а один из кандидатов даже берёт самоотвод в его пользу. Ельцин отвечает на записки из зала, то и дело вызывая взрывы одобрительного смеха. Ельцин не был блестящим оратором, не умел долго и гладко говорить. А вот в таких ответах, ещё со времени знаменитой встречи со свердловскими студентами в начале 80-х, проявлял и находчивость, и юмор.

После ответов люди ринулись на сцену, обступили Бориса Николаевича. Хорошо запомнилось, как один из активистов какой-то неформальной прокоммунистической организации громко спросил:

—Борис Николаевич, вы ничего не сказали о социализме. Что вы сделаете для его сохранения?

Ельцин повернулся лицом к этому человеку:

—Знаете, социализм или ещё какой-то строй — не важно. Главное, чтобы люди жили хорошо. Вот ради этого надо работать. А уж как всё это будет называться...

Не правда ли, чем-то напоминает слова другого реформатора — «Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей». Если бы подобное было произнесено в Советском Союзе в эпоху высоких цен на нефть... Если бы Горбачёв, снискав признание мира за политический либерализм, в экономике не цеплялся за «социалистический выбор»...

У Дэн Сяопина были возможности для неторопливых и продуманных реформ. У Ельцина, когда на него внезапно свалилась вся полнота власти в ставшей суверенной России, ни ресурсов, ни денег не было. А избежать голода и наполнить магазины продуктами надо было немедленно. И выяснилось: добиться цели — «чтобы люди жили хорошо» — будет очень непросто.

Ценности утрачивают ценность

Сложно объяснить, как на радикальные рыночные реформы оказался способен человек, весь предыдущий жизненный опыт которого толкал его на иные решения.

В Свердловске Ельцин руководил сначала строй-управлением, затем — домостроительным комбинатом, затем — отделом строительства обкома партии. Пожалуй, трудно отыскать что-то более далёкое от рыночных отношений, чем советская стройка. Это — не просто отрасль экономики. Это особый способ существования с ежеквартальными и ежегодными авралами, «плановой» штурмовщиной, с постоянными разносами нижестоящих и вызовами на ковёр к вышестоящим. Ельцин вспоминал, что партийный выговор за срыв сроков строительства он получил уже на второй день членства в КПСС. Руководитель, который не вписывался в эту командную систему, в ней долго не задерживался.

«...Для меня было совершенно естественно, когда я получал вызов одновременно в несколько райкомов партии на совещания, — пишет он в книге „Исповедь на заданную тему“, — правда, естественно, пытался увернуться от всех этих заседаний, но то, что они проходили, то, что там с помощью накачек, выговоров и так далее решались многочисленные хозяйственные и прочие проблемы, — это было сутью существования системы и никаких вопросов или возражений не вызывало».

Решив изменить страну, он не просто отправлял на свалку социализм. Он отправлял на свалку всё, чему верой и правдой служил много лет, что до поры до времени считал нормальным. Вот так, в шестьдесят лет, поменять ценности, убедившись в том, что они больше не работают. Просто поняв целесообразность другого пути... Кто-то может говорить о предательстве идеалов, а кто-то о масштабе личности.

Во время революционных потрясений лидеры часто меняются, как в калейдоскопе. Особенность российской революции конца 80-х—начала 90-х годов: она с Ельцина начинается и Ельциным же заканчивается. Все наиболее известные её события связаны с его именем. 19-я партийная конференция, его выступление — и знаменитый окрик: «Борис, ты не прав». Первые альтернативные выборы депутатов — и его триумфальная победа в Москве. Избрание председателя Верховного Совета РСФСР — и его победа с перевесом в четыре голоса. Принятие Декларации о государственном суверенитете России, разборки с союзным центром, новоогарёвский процесс, договорённость с Горбачёвым о новом союзном договоре... Вот Ельцин на танке клеймит ГКЧП. Вот на трибуне Съезда народных депутатов провозглашает радикальные экономические реформы. Вот в Беловежской пуще ведёт переговоры с Кравчуком и Шушкевичем. Соратники становятся врагами, и вся страна долгие месяцы наблюдает драматичный поединок между ним и Верховным Советом. Наконец, события сентября—октября 1993-го — и его мучительное решение о применении силы.

В этой длинной череде 12 июня 1991 года занимает особое место. В этот день впервые в своей тысячелетней истории Россия всенародно выбирала себе власть.

Слабая власть — сильный лидер

В науке есть самые разные определения понятия «революция». Мы привыкли подразумевать под этим переворот, слом, разрушение, насилие, террор. Но бывают ведь и бархатные революции, и бескровные перевороты. Трансформация общества в условиях слабости государственных институтов — вот то определение, которое включает, кажется, всё. Удивительно точно оно отражает происходившее в России как в начале, так и в конце ХХ века!

Слабость государственных институтов не есть слабость лидеров, их возглавляющих. Если вспомнить все политические битвы, в которых выстоял Борис Ельцин, если задуматься над тем, что он бросил вызов не только отдельным личностям, но и системе, остаётся поражаться стойкости этого человека. Лидер может держать удар, когда чувствует симпатии масс. Но когда массы, ощутив всю тяжесть реформ, отворачиваются, а удары следуют один за другим... Ельцин при этом не свернул с избранного пути.

—Давайте вспомним, что происходило в нашей стране 20 лет назад, — говорил Президент России Дмитрий Медведев на открытии памятника Б. Ельцину в Екатеринбурге 1 февраля 2011 года. — С одной стороны, все мы были в предвкушении очень значительных изменений: изменений политической системы, изменений экономического строя. С другой стороны, давайте признаемся себе в этом абсолютно чётко, никто не ожидал, что драматизм этих изменений будет столь высок. Именно с этим пришлось столкнуться Борису Николаевичу. Надо признаться, что он с честью выдержал все эти испытания.

...Потрясения с чего-то начались — чем-то они и заканчиваются. Принято считать, что Великая французская революция началась 14 июля 1789-го взятием Бастилии, а закончилась 27 июля 1794-го свержением якобинцев. Мы вряд ли ошибёмся, если финальной точкой великой революции, начавшейся в России в 1917 году, будем считать 30 декабря 1922 года — день образования Советского Союза.

У российских потрясений конца ХХ века тоже есть эффектный финал — 12 декабря 1993 года. В этот день на всенародном референдуме была принята новая российская Конституция и прошли выборы депутатов Государственной Думы.

На восемнадцатом году существования основного закона, предложенного Борисом Ельциным, уже можно говорить: этот документ выдержал проверку временем. Сколь бы существенными ни казались внесённые пару лет назад поправки об изменении сроков полномочий органов государственной власти, сути они не меняют. Выдержала проверку временем идея сильной президентской власти, которую отстаивал Борис Николаевич. Хотя до полной реализации положений Конституции о социальном государстве, о правах и свободах человека ещё очень и очень далеко.

Нынче мы отмечаем не только 20-летие первых всенародных выборов президента страны, но и 20-летие самого института президентства в России. Не будь его — и неизвестно, сколько бы ещё продлилась очередная смута. Да и удалось ли бы сохранить целостность Российской Федерации?

...Ещё долго, наверное, будут идти споры о художественных достоинствах памятника Борису Ельцину, установленного на улице его имени в Екатеринбурге. Но что-то в этом монументе есть: решительность, несгибаемость, цельность человека, словно бы выходящего из каменной глыбы. Человека, изменившего ход российской истории, которого и самого называют глыбой.

О том, правильный ли путь был выбран, не велика ли оказалась цена реформ, спорить будут бесконечно. Но почему-то выбор скульптором белого мрамора для воплощения задуманного кажется вполне оправданным.