Император на своей любимой яхте «Штандарт». Он вообще любил плавать, особенно на байдарке. 1916 год. Фото: Государственный архив Свердловской области
До этого письма никаких известий из Тобольска, от остальных детей, не было 12 дней. А Романовы ждали не только известий — им хотелось побыстрее воссоединиться с семьёй, особенно отец переживал за сына, Алексея. Алёша болел и чувствовал себя плохо.
– Несмотря на мрачность событий, на горестное расставание с семьёй, связь с Небом укрепляется, – говорит Кириллов. – Дом Ипатьева смотрел окнами на Вознесенскую горку, Николай II слышал колокольный звон. В конце апреля была Пасха, и перезвон церквей слышался отовсюду, это, несомненно, укрепляло дух и волю. Тюремщики пускали к Николаю II священников, у них проводились службы, и это давало силы царственным пленникам. И несмотря на то, что обращались с ними сурово, в записях Николая II нет никакого отчаяния, напротив, чувствуется надежда и стойкость. Вера в спасение не оставляет его.
2 мая, среда: «Применение «тюремного режима» продолжалось и выразилось тем, что утром старый маляр закрасил все наши окна во всех комнатах известью. Стало похоже на туман, кот. смотрится в окна. Вышли гулять в 3 1/4, а в 4.10 нас погнали домой. Ни одного лишнего солдата в саду не было. Караульный начальник с нами не заговаривал, т. к. все время кто-нибудь из комиссаров находился в саду и следил за нами, за ним и за часовыми! Погода была очень хорошая, а в комнатах стало тускло. Одна столовая выиграла, т. к. ковер снаружи окна сняли!»
Отправиться в Екатеринбург из Тобольска Николай II должен был один, но Александра решила не оставлять мужа одного, так на Средний Урал они прибыли первыми, захватив с собой одну из дочерей – Марию.
– Несмотря на разлуку с остальными детьми, мы видим, как духовная связь родителей с ними лишь усиливается, – поясняет Кириллов. – Рядом — супруга, она в полной мере скрашивает дни под стражей. Если бы не она, то тягостное состояние разлуки с детьми было бы для Николая II совершенно невыносимо. И главное, чем заняты его мысли — это воссоединение с семьёй, что говорит о последнем российском императоре как о высоконравственном человеке.
За два дня до юбилея наконец появилась информация, что вскоре в Екатеринбург прибудут дети. Пленник счастлив, радуясь скорой встрече с сыном. 4 мая по старому стилю Николай II записывает: «Целый день шёл дождь. Узнали, что дети выехали из Тобольска, но когда, Авдеев не сказал. Он же днём открыл дверь в запертую комнату, предназначенную нами для Алексея. Она оказалась большою и светлее, чем мы полагали, т. к. имеет два окна; наша печка хорошо её отапливает. Гуляли полчаса из-за дождя. Еда была обильная, как всё это время, и поспевала в своё время. Комендант, его помощ., кар. нач. и электротехники бегали по всем помещениям, исправляя провода, но тем не менее ужинали в темноте».
– Екатеринбург в мае 1918-го представлял собой большую сумятицу. Люди были сломлены политическими переменами и Гражданской войной. Очень многие надеялись на возвращение к прежней спокойной и мирной жизни. Та многовековая связь с царской семьёй, существовавшая у народа, не могла быть разорвана за год, прошедший после революции. Думали и знали ли уральцы, что произойдёт с Романовыми и какова будет их судьба? Конечно, нет.
В день рождения, в воскресенье, 6 мая (по ст. стилю), Николай II будет лаконичен: «Погода стояла чудная, как на заказ. В 11 1/2 тот же батюшка с диаконом отслужил молебен, что было очень хорошо. Прогулялся с Марией до обеда. Днём посидели час с четвертью в саду, грелись на тёплом солнце. Не получаем никаких известий от детей и начинаем сомневаться, выехали ли они из Тобольска?». В его записях читается удивление: «Дожил до 50 лет, даже самому странно!». Действительно, в конце XIX – начале XX веков средняя продолжительность жизни в России составляла 30 — 40 лет, так что дожить до 50 лет было и удачей, и собственным достижением, говорят историки.
Торжественный выход царственной четы. В центре – Николай Романов и супруга Александра Фёдоровна, дети – впереди цесаревич Алексей, за ним великие княжны (слева направо) Мария, Ольга, Анастасия. Фото: Государственный архив Свердловской области