«Акушерская агрессия ушла в прошлое»

В начале марта 11 врачей и одна семейная династия получили региональную премию «Профессия врач: от сердца к сердцу». Награда учреждена Медицинской палатой Свердловской области и вручается врачам-практикам, которые внесли весомый вклад в развитие медицины на Урале и вернули здоровье сотням пациентов. Мы продолжаем серию интервью с лауреатами конкурса. Сегодняшний герой — лучший акушер-гинеколог стационара — Людмила Сабанова, заведующая родильным отделением Первоуральского перинатального центра.

— Что представляет собой ваш центр?

— Помимо самого города мы обслуживаем ещё девять муниципалитетов Западного управленческого округа: Красноуфимск, Арти, Ачит, Нижние Серги, Михайловск, Ревду, Дегтярск, Шалю и Староуткинск. К нам заранее — на 36-й неделе беременности — направляются пациентки, у которых были выявлены те или иные проблемы. С нынешней системой мониторинга все пациенты как на ладони. Хотя мы не отказываем и другим желающим поступить к нам на родоразрешение, за прошлый год приняли 2 878 рожениц, треть — из «не наших» муниципалитетов.

— По своей воле к вам едут, потому что не доверяют местным врачам?

— Возможно, на всякий случай подстраховываются. В «деревенских городах», как я их называю (те же Красноуфимск или Нижние Серги), где всего по 30 родов в месяц, сложно поддерживать высокий профессиональный уровень, квалификация не та. Боюсь, что там скоро вообще разучатся роды принимать, потому что мы на себя всё забрали. Вон в Шале роддом, считайте, уже закрыт, осталось что-то типа «неотложки». Если процесс поставлен на поток, у тебя до автоматизма всё отработано. Но даже когда из отпуска выходишь, и то лёгкий мандраж ощущаешь перед сложной операцией. А коллеги с территорий пациентов, по большому счёту, не видят. Как они могут принять быстрое и верное решение? Между тем осложнений всё больше, кесаревы сечения в прошлом году на 23 процента чаще делали.

— Чем это обусловлено?

— Есть три основные причины. Во-первых, сами пациентки хотят безболезненно рожать, а если их один раз прооперировали, то во второй — уже в обязательном порядке. Тут как снежный ком. Во-вторых, сейчас роды — это в большей степени не акушерство, а перинатология, то есть всё вокруг плода крутится. Сейчас показаний к кесареву сечению больше из-за ребёнка, а раньше — из-за мам. Этому способствует и современное техническое оснащение. К тому же молодые врачи, выявляя осложнение при ведении родов, предпочитают не рисковать. Не проявляют свой врачебный талант, опасаются, случись что — по судам не находишься. В-третьих, индекс здоровья населения в целом снизился. Сегодня за редкой роженицей не тянется хвост патологий: аборты, гипертонические нарушения, проблемы с эндокринной системой. Женщины делают карьеру и не торопятся рожать.

— Вы в профессии тридцать лет. Многое за это время в ней изменилось?

— Меняются подходы к самим родам, к их ведению. Там, где прежде красной чертой проходило «нельзя», теперь «зелёный свет». В прошлое ушла акушерская агрессия. Раньше, если женщина не рожает в установленный срок, начинают все бегать, стимулировать роды. Теперь 40 недель плюс одна допускается. По кровотечениям потери снижены — с двух с половиной литров до 800 граммов, органосохраняющие технологии позволяют даже в тяжёлых случаях уберечь матку. Стали ориентироваться на партнёрские роды. И для пап, и для психологически близких людей наши двери открыты. Каждая третья рожает с партнёрами.

Важно, что сегодня ребёнка и маму не разлучают. Видели в кино, как детей на тележках скопом для кормления развозили? Теперь этого нет. Кормление по первому требованию, а не по графику через два часа. Практикуем выкладку на живот матери, получение ребёнком первых молозевых капель в течение двух часов.

— Говорят, к вам и из Екатеринбурга рожать приезжают?

— Бывает. Ведущая одного из региональных телеканалов двоих у нас родила. Наверное, привлекает высокий профессионализм вкупе с домашней атмосферой и уютом — элементами земской медицины в хорошем смысле этого слова. Это то, что уходит из крупных центров. Там больше поток, коллеги вынуждены быть жёстче — это нормально.

— А мне доводилось слышать от некоторых ваших пациенток сетования насчёт чёрствости персонала…

— Вот как? Что ж, значит, приведённую выше ситуацию с крупными центрами можно смоделировать и на нас. В муниципальных роддомах зачастую всего одна-две роженицы, понятно, что им идёт всё внимание персонала. На таком фоне наша деловитость может показаться чёрствостью, но это не так. Из деревень, бывает, поступают неухоженные в социальном плане роженицы, проникаешься к ним сочувствием чисто по-бабьи, угощаешь чем-нибудь вкусненьким. Тут девчата из реаниматологии кому-то курицу варили. Или вижу, женщина замкнулась, сама не ест, ребёнка не кормит. Оказалось, что муж на радостях запил и ни слуха, ни духа. Пришлось телефон нерадивого супруга узнать, позвонить и наставить на путь истинный.

— Так вы ещё и психолог...

— А как же?! Несмотря на то что я приняла тысячи родов, как самый яркий случай вспомню не какую-то трудную операцию, а то, как удалось предотвратить отказ 17-летней девочки от ребёнка. Всех её родственников подключила. Спасли семью, пусть и не полную. Покидала нас молодая мама уже с другими глазами. К слову, если в 2013 году 14 отказников было, в прошлом — всего один. Привлекаем на помощь психологов, священников. Ну, и сами стараемся. Я в своём очерке, который посылала на конкурс, написала, что профессия акушера-гинеколога требует колоссальных душевных затрат, чуткости, внимательности, повышенной требовательности к себе и в какой-то степени даже творчества. И поверьте, ничего из вышеперечисленного выдумывать не пришлось. Всё это реально.

Наш разговор с Людмилой Александровной вместо запланированного получаса продлился вдвое дольше. И всё это время, глядя на собеседницу, вспоминал другие слова из её сочинения: «Акушеров-гинекологов всегда можно выделить из общей массы медиков свой решительностью, собранностью, внутренним сиянием, женской красотой». Словно автопортрет писала.