За что репрессировали уральских чекистов?

Сегодня в России отмечают День памяти жертв политических репрессий. В Свердловском областном краеведческом музее при поддержке Управления архивами Свердловской области пройдёт траурный вечер «Репрессии были», посвящённый этой дате. Накануне вечера архивисты рассказали корреспонденту «Облгазеты» о малоизвестных судьбах жителей Городка чекистов в Екатеринбурге, многие из которых сами стали жертвами террора.

Название для памятного вечера организаторы выбрали неслучайно. По данным социологического опроса Всероссийского центра изучения общественного мнения 2018 года, 47 процентов молодых россиян от 18 до 24 лет ничего не знают о сталинских репрессиях. И с каждым годом число таких людей растёт, несмотря на то, что у трети всего российского населения есть репрессированные родственники.

– В 90-е годы на Среднем Урале была создана региональная Книга памяти жертв политических репрессий, – рассказал «ОГ» главный археограф отдела научно-справочного аппарата, использования и публикации архивных документов Государственного архива административных органов Свердловской области Илья Демаков. – Книга была подготовлена на основе прекращённых архивно-следственных дел ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ на граждан, которых необоснованно репрессировали по политическим мотивам, арестовали или осудили по статье 58 УК РСФСР. Всего в десять томов издания включены имена 36 540 репрессированных жителей Среднего Урала.

Как говорит Илья Демаков, среди них можно встретить людей самого разного социального происхождения и статуса: от рабочего Среднеуральского медеплавильного завода, уроженца Кубы Романа Фернандеса до первого секретаря Свердловского обкома ВКП(б) в 1934–1937 годах Ивана Кабакова. Суды не видели разницы между ними и назначали высшую меру наказания без оглядки на их заслуги. Но молох репрессий, построенных на фабрикации обвинений, фальсификации доказательств и физических пытках подозреваемых, коснулся и самих чекистов.

Наиболее яркий пример — начальник управления НКВД по Свердловской области в 1934–1936 годах Илья Решетов. Опытный революционер, комиссар государственной безопасности третьего ранга в царское время прошёл не одну сибирскую ссылку. Но это не помешало его расстрелу в 1937 году за «участие в контрреволюционной террористической организации правых». Позже выяснилось, что обвинение против Решетова было выдуманным, как и сама организация правых. Но реабилитировали комиссара лишь в 1957 году после XX съезда КПСС: уголовное дело суд прекратил за отсутствием состава преступления, а расстрельный приговор отменили.

Подчинённые комиссара в свердловском управлении НКВД тоже не избежали репрессий. Борьба с «решетовщиной» доходила до того, что чекисты из одного подразделения ловили коллег из другого и наоборот. Их тайны до сих пор хранит Городок чекистов в центре Екатеринбурга, построенный в 30-е годы для работников ОГПУ. Лучшие друзья, соседи, родственники закладывали друг друга по фантастическим для современного человека обвинениям.

Взять хотя бы старшего лейтенанта госбезопасности Александра Казанского, который в 1938 году под давлением коллег собственноручно написал наркому внутренних дел СССР и одному из организаторов массовых репрессий конца 30-х годов Николаю Ежову, что он входил в решетовскую контрреволюционную организацию и занимался вредительской деятельностью по линии «чекистско-оперативной работы». За эти расплывчатые обвинения ему дали восемь лет лагерей. Но парадокс в том, что Казанский, бывший родом из семьи священника, искренне не мог понять, почему его обвинили в приверженности правым взглядам: в 1929–1930 годах он лично разгромил в Москве всесоюзную монархическую организацию, связанную с польской разведкой. По этому делу расстреляли 300 человек, а когда чекиста перевели из Москвы на Урал, то, как он пишет, «попы на радостях целые полгода молебны служили».

Охота на ведьм привела к тому, что преследованиям подвергались и гражданские работники Городка чекистов. В частности, повара столовой НКВД Матвея Ожвара, ярого революционера и уроженца Венгрии, обвинили в массовом отравлении чекистов мышьяком, диверсии на железной дороге Свердловск-Челябинск и работе на германскую разведку. Его арестовали весной 1938 года, но через полгода все обвинения с него сняли. Как написал следователь Григорьев в постановлении о прекращении уголовного дела, «показания обвиняемого не соответствуют действительности».

Но не все следователи были такими честными. Заместителю начальника отдела кадров свердловского управления НКВД Иосифу Добошу, который за раскрытие и ликвидацию шпионско-диверсионных групп имел звание «Почётный чекист», самому предъявили обвинения в организации одной из таких групп. В марте 1938 года его арестовали, посадили в тюрьму и с помощью недопустимых мер воздействия пытались выбить признательные показания, но Добош не «раскололся». Наверное, его бы расстреляли или надолго отправили на Колыму, но его жена Анна Васильевна, как настоящая декабристка, стала писать письма Иосифу Сталину. Её старания увенчались успехом: вскоре следователи по делу Добоша были арестованы, обвинение развалилось, и в начале 1939 года его выпустили на свободу. Мужа Анны Васильевны оправдали, но в органах НКВД он больше никогда не работал.

• Опубликовано в №199 от 30.10.2019