«Телефонными ребятами» нас назвал Владимир Путин в разговоре с Элтоном Джоном»

• Опубликовано в №012 от 26.01.2016

За последние годы два молодых россиянина — екатеринбуржец Алексей Столяров и москвич Владимир Кузнецов (больше известные как Лексус и Вован) — произвели своеобразную революцию: они радикально изменили смысл понятия «пранк» и отношения нашего общества к этому явлению. Раньше под словом «пранкер» большинство людей понимали малолетнего недоумка, цель которого — дозвониться до прямого эфира на радио или телевидении, чтобы во всеуслышание выкрикнуть нецензурную брань. Или под видом, например, журналиста связаться с известным человеком и путём провокаций и подшучиваний довести его до белого каления. Столяров и Кузнецов стали использовать технологию пранка не для стёба, а для получения общественно важной информации. И преуспели в этом. Особенный резонанс в нашей стране вызвали их разоблачающие разговоры с политиками Украины… В беседе с корреспондентом «ОГ» Алексей Столяров рассказал, когда, как и почему пранк превратился из прикола в социально значимое действие.

— В России пранк-движение появилось в 2003 году. У нас было своё сообщество в виде сайта, где мы выкладывали записи своих телефонных розыгрышей, обсуждали их. В основном звонили российским звёздам, на радиостанции. Это всё делалось исключительно ради смеха. Использовать пранк для достижения каких-то социально значимых результатов я начал в 2012 году, когда в стране проходили президентские выборы. Как раз на тот момент особую активность проявляла оппозиция. Мне было интересно выводить на чистую воду нашу оппозицию, срывать с них маски. Таким образом я выражал свою гражданскую позицию. Часто звонил Борису Березовскому, лидеру «Движения в защиту Химкинского леса» Евгении Чириковой, разным правозащитникам… Некоторые вещи, в которых они мне признавались, вообще можно было расценивать как государственную измену. Записи я выкладывал в Интернет. Они набирали популярность.

Это не шутки

— Когда ты познакомился с Владимиром Кузнецовым (известным также под псевдонимом Краснов)?

— В 2007 году. Он тоже входил в то первое сообщество пранкеров. Сегодня мы единственные из всего сообщества, кто стали публичными персонами.

— Вы можете назвать себя создателями политически ориентированного пранка?

— Думаю, да. Я не встречал аналогов. За границей пранк — это исключительно розыгрыш, делается только ради смеха, и там этим чаще всего занимаются теле- и радиоведущие, журналисты. Хотя мы, наверное, себя тоже можем журналистами назвать…

— И, как я понимаю, называете. Даже определение придумали — пранк-журналистика.

— Да. Наша главная задача сейчас — не посмеяться над кем-то, а получить какие-то важные сведения. От сотрудников СМИ нас отличает то, что мы не соблюдаем обычную журналистскую этику и используем нестандартные методы сбора информации. Но мы добываем такие факты, которые другими способами добыть просто невозможно. И наша информация крайне востребована многими редакциями. Этим, кстати, мы сегодня и зарабатываем.

— Вы дозванивались до известнейших людей: от нынешнего президента Украины Петра Порошенко до музыканта Элтона Джона. Где берёте контакты?

— Во-первых, некоторые телефонные базы есть в открытом доступе, их можно скачать из Интернета. Во-вторых, неравнодушные к нашему занятию люди делятся с нами телефонами политиков, чиновников, звёзд. В-третьих, используем хитрости и уловки. Кто мешает, например, позвонить в приёмную известного человека, придумав себе такую легенду, чтобы тебя точно с ним соединили? Или можно найти знакомых недоброжелателей какого-то человека и попросить номер у них. Способов масса. А дозвониться можно до кого угодно. До того же Порошенко мы в первый раз дозвонились в тот момент, когда он летел (!) в самолёте.

— Как происходит подготовка к пранку?

— Мы просматриваем новостную ленту, определяем, какие темы актуальны на данный момент. Моделируем ситуацию. Думаем, кому можно позвонить и от имени кого. Потом достаём номер и звоним. Конечно, иногда случаются неудачи. Кто-то нас узнаёт. Бывает, допускаешь в разговоре ошибку, и тебя рассекречивают. Но зачастую люди, чьими именами мы представляемся, не близко знакомы с нашими жертвами, и поэтому всё проходит гладко.

«Власти Украины причислили нас к террористам»

— Всероссийскую известность вы получили после разоблачения украинских политиков. Почему решили вмешаться в украинский конфликт?

— В 2012 году я боялся, что Майдан случится в России. У нас его, к счастью, не произошло, но зато он случился на Украине. Меня эта тема взволновала. Каких-то корыстных целей: засветиться, заработать — у меня не было.

— От ваших с Владимиром звонков есть реальная польза?

— Конечно. В разговорах раскрываются очень важные вещи, которые имеют серьёзные последствия. Например, если бы не было записей с Игорем Коломойским (украинский олигарх, председатель Днепропетровской областной государственной администрации с марта 2014 по март 2015 года. — Прим. «ОГ»), с которым я общался от имени Павла Губарева (народного губернатора ДНР. — Прим. «ОГ»), то он (Коломойский), скорее всего, продержался бы у власти намного дольше. Но запись серьёзно накалила вокруг него обстановку. Я знаю, что Порошенко ознакомился с этой записью и сделал свои выводы. Конечно, сразу убрать Коломойского не могли, стало бы понятно, что всему виной — наш розыгрыш. Но чуть всё забылось — убрали. Отставка Коломойского — это положительный результат, потому что этот человек вносил огромный вклад в войну на Украине. Мы, кстати, когда общались с Коломойским, помимо прочего, договорились об отводе войск.

— Не боишься, что такие разговоры могут обернуться неприятными последствиями?

— Мы не идиоты, чтобы вредить своей стране. Мы заранее уведомляем реальные российские министерства, что ведём переговоры. Когда, например, появились записи с Коломойским, то я сразу передал их через знакомых — скажем так — наверх. Потому что я обсуждал вопросы Минских соглашений со стороны ополчения. Я мог допустить, что соглашусь на те условия, которые неприемлемы для нашей страны, а их украинская сторона пропишет в проекте соглашений. В итоге по рукам нам никто не дал, и никто не сказал, что мы таким образом причиняем России вред.

— Правоохранительные органы берут во внимание ваши разоблачения?

— Да. Мы установили личность подрывника ЛЭП в Крыму. Представившись депутатом Рады Антоном Геращенко и главой МВД Украины Арсеном Аваковым, выяснили, что диверсией занимался стрелок из батальона «Донбасс» Энвер Кутия. Эту информацию нам подтвердил и сам Кутия, и организатор энергоблокады Крыма Ленур Ислямов. Мы передали ФСБ все записи. Они получили процессуальный статус, их приложили к делу.

— Вам когда-нибудь угрожали расправой за ваши розыгрыши?

— На Украине нас официально называют террористами, против нас возбуждены уголовные дела. Поэтому на Украину в ближайшее время мы точно не поедем.

— Если украинские власти хотят вас арестовать, то российские, похоже, вашу деятельность поддерживают…

— Ну, по крайней мере, не чинят препятствий. Просто мотивы наших действий разделяются большинством россиян, в том числе и многими представителями власти. Мы общались с людьми, которые, к примеру, знакомы с пресс-секретарём президента Дмитрием Песковым. Мы спросили, как он относится к нашим записям? Оказалось, положительно. Более того, их лично Владимир Владимирович слушал, по крайней мере один раз. В сентябре прошлого года мы позвонили английскому музыканту Элтону Джону и поговорили с ним от имени нашего президента. Владимир Владимирович потом перезвонил Джону, попросил его на обижаться на розыгрыш и в разговоре назвал нас «телефонными ребятами». Это определение — «Телефонные ребята» — мы сделали названием нашей программы на одной из радиостанций.

— В прошлом году вам предлагали вести авторскую передачу на федеральном телеканале. Как продвигается дело?

— Мы уже отсняли пилотный выпуск. Студия и персонал имеются. Надеюсь, что уже в этом году выйдем в эфир, причём, возможно, даже на Первом канале. Общались по этому поводу с Константином Эрнстом. Ему понравилась.