Мы, взрослые, смотрели на это с восхищением, что говорить о детях, которые к середине спектакля совершенно забываются, начиная вслух сопереживать главной героине.
– Мне самой нравится «Русалочка», – рассказывает после спектакля Елена. – Да и по моему репертуару видно, что Андерсена я люблю. Его сказки насыщенны эмоциями, а песок тоже очень эмоционален, но это ненавязчивый материал, он тактично передаёт какие-то идеи, мысли, будто даёт зрителю выбор что-то додумать, достроить.
– Елена, как вы вообще решились выйти с анимацией на публику? Многие художники ведь не любят, чтобы на работу смотрели до её полного завершения, а у вас на этом построено творчество…
– В подростковом возрасте мне сказали :«Настоящее искусство должно твориться на глазах». Эта фраза как-то очень удачно срекошетила в меня. Вообще, рисовать я начала ещё в полтора года – на бумаге, конечно, не на песке. А в три года меня впервые привели в театр – на спектакль «Лягушка-царевна». На моих глазах происходило чудо. Ты пришёл из дома, сел на стул и вдруг… попал в сказку с летающими стрелами, красавцем Иваном-царевичем! С тех пор я очень полюбила театр, в садике и в школе всегда играла в спектаклях.
Где-то в 11 лет я попробовала рисовать на публике, оказалось, людям очень нравится наблюдать за рождением чуда. Конечно, я мечтала стать мультипликатором – поступала в Архитектурную академию, а потом увидела клип израильской художницы Иланы Яхав – и загорелась песком.
– Песочная графика в общей иерархии анимации сегодня какое место занимает?
– С точки зрения искусства это, конечно, очень молодое направление. Родоначальником жанра принято считать канадско-американского мультипликатора Кэролин Лиф (в 1969 году она показала публике песочный сюжет «Песок, или Петя и Волк» - Прим. «ОГ»). Но какое-то время он оставался именно как мультипликационный жанр. А как раз Илана Яхав первой показала не смонтированную анимацию, а живое выступление. В СНГ жанр популяризировала украинская художница Ксения Симонова, она стала участницей шоу конкурса America’s Got Talent – и вынесла это искусство на суд широкой общественности.
– Но в отличие от мультипликации да и любого художественного жанра, после живого песочного выступления не остаётся ничего – кроме, может быть, фотографий.
– Понимаете, песок наглядно демонстрирует, что мгновение неповторимо – оно уходит сейчас. Мне хочется, чтобы вам, зрителям, было страшно моргнуть и что-то пропустить. Мне не раз приходилось выступать в ресторанах – люди во время выступления кушают, и сначала могут даже не воспринять, что происходит. Но через две-три минуты номера у людей начинают падать вилки – и это «цзинь-цзинь-цзинь» – музыка для моих ушей, значит всё я делаю правильно. Песок учит ценить момент. Вам разве не жалко дня, который прошёл с любимым человеком? Конечно, жалко, но будут новые дни. А это мгновение уже случилось. Мне кажется, это тот самый современный вид искусства, который удовлетворяет сегодняшнюю потребность в динамике впечатлений и в то же время возвращает нас в детство.
– Несмотря на зрелищность, востребованность этого искусства у публики, очень немногие работают в этой технике. Побывав на спектакле, понимаешь, почему – вы полностью отвечаете не только за картинку, но и за то, чтобы совпасть с оркестром, с голосом чтеца. На премьере случилась техническая накладка из-за камеры – картинка остановилась, зрители начали волноваться, но вам удалось догнать сюжет…
– У меня чего только не было. Один раз провод у камеры загорелся, было страшно, но удалось быстро её вырубить, доработала на батарейках – никто этого даже не заметил. А несколько лет назад я выступала около армянской церкви – на 100-летии геноцида армян. Это было драматическое выступление на улице. Апрель, температура плюс три градуса, ветер, снег, а выступление 40-минутное. Я тогда думала: только бы мне дорисовать, потому что песок просто сдувало. Но это была такая мощь, что не жалко ни отмороженных рук, ни нервов.
А вообще, нас – песочных мастеров – мало, это правда. Я как-то ездила на международный конкурс в Германию – там собрались 18 участников из США, Испании, Германии и так далее. И представьте – 17 из них оказались русскоязычными. Почему русская душа так просит песка – не знаю… Это одновременно кропотливое и эмоциональное искусство – видимо, мы к этому склонны.
Елена рассказывает, что дома у неё настоящие песочные замки – не в прямом смысле, конечно, просто почти все шкафы до отказа забиты этим материалом. Издержки профессии…
– Вначале я работала кварцевым песком – он белый, мелкий – им хорошо прорисовать портретики, но он неэмоциональный, – объясняет Елена. – Брызнешь его – и как-то смотрится несерьёзно. Вот, к примеру, сегодня я работала песком из Сахары – из красной части пустыни. Он крупный, красный, очень удобный – не электризуется особо, что важно, даёт текстуру, благодаря которой видно нюансы. Есть ещё вулканический. Я его я привезла с Кипра, и только потом узнала, что его нельзя оттуда вывозить. Он чёрный, и, естественно, не для всех программ подходит, но в драматических вещах он незаменим.
– А тот, что из Сахары?
– Его я заказывала, правда, доставка мне обошлась дороже песка, но что делать… Одна знакомая привезла мне с Кубы песок, ведь все друзья знают, что песок для меня – самый лучший сувенир.
– Наш речной песок бракуете?
– Почему? Есть и речной – я его промываю, прочищаю – процесс похож на добычу золота. Потом я его обязательно жарю, у меня даже специальная сковородка есть.
– Это зачем?
– Прокалить, чтобы микробов не было. Ну и при высокой температуре глина спекается, её потом легче просеять.
– Сколько требуется песка для одного выступления?
– Полкило хватает. Хотя бывают перформансы, где я сама ещё и актёр – как правило, на вращающемся столе приходится рисовать – там расход больше.