Эдуард Лимонов: «Может, я выродок какой-то»

75-летний Эдуард Лимонов, кажется, устал от литературы… В конце прошлой недели он приезжал в Екатеринбург, чтобы представить свою новую (73-ю по счёту!) книгу – «Свежеотбывшие на тот свет». Но в общении с читателями с гораздо большим интересом говорил о политике, а на один из «культурных» вопросов ответил так: «Это всё литературоведческие тонкости, никому не интересные. Давайте о глобальном, о мировых проблемах!». Книги, которые он пишет в последнее время, тоже всё сложнее назвать литературой: это скорее журналистика, публицистика, иногда – как в случае с «lluminations» – научная гипотеза (блестящая, надо признать). Но и в этих ипостасях Лимонов остаётся потрясающе интересным, бескомпромиссным и оригинально мыслящим автором.

– Эдуард, вы же не первый раз на Урале?

– Не первый. Второй, наверное. В конце 2000 года или начале 2001-го я к вам приезжал. Это, кстати, был мой предпоследний «вольный» город. После Екатеринбурга я побывал ещё в Новосибирске, а 7 апреля 2001 года меня арестовали… Хотя, может быть, я был у вас ещё раз – раньше. Точно не помню (мы потом проверили: автор «Эдички» действительно приезжал к нам в начале 90-х годов; этот визит, как и второй, был политическим – по делам созданной Лимоновым Национал-большевистской партии, которая впоследствии была признана экстремистской и запрещена. – Прим. «Облгазеты»)

– «Свежеотбывшие на тот свет» – это уже четвёртая ваша книга, где вы рассказываете об умерших людях, с которыми были знакомы.

– Да, уже четвёртая... Может, я выродок какой-то, но я не считаю, что мёртвые – это грустно. И читать, и писать о них – очень интересно. И важно... Вообще, оценивать живых людей сложно: в любой момент они могут совершить что-то такое, что кардинально перевернёт представление о них. А мёртвые уже ничего изменить не могут. Их жизнь – это, так сказать, законченное произведение. И её уже можно более-менее адекватно оценивать. Это какое-то послание всем нам. Оно способно многому научить поколения, идущие следом.

– Предыдущие ваши работы на эту тему выходили под названием «Книга мёртвых», а нынешняя – под другим. Почему?

– Новое издательство. Не захотели они брать бренд конкурентов. А, может, там есть какие-то юридические препятствия. Не знаю.

– У нас как-то не принято писать об умерших плохо. А ваши «мёртвые» тексты комплиментарными не назовешь…

– Я не придерживаюсь общепринятого мнения, что «о мёртвых – или хорошо, или ничего». Говорить надо правду и только правду, в том числе о мёртвых. Даже так: о мёртвых надо говорить правду прежде всего. Что полезного можно извлечь из засахаренных панегириков?

– В «Свежеотбывших» есть текст и о нашем земляке – скульпторе Эрнсте Неизвестном. Его вы тоже не пощадили…

– Что значит – тоже? Примерно половину людей, о которых я пишу, я оправдываю. Так что не «тоже»… С Неизвестным я встречался много раз: и в Москве в конце 60-х – начале 70-х годов (я ему тогда джинсы сшил из брезента), и позже, когда мы оба оказались в Америке. Вот могу процитировать своё мнение о нём, которое я изложил в книге: «Особого таланта у Эрнста не было. Скульптор он был, на мой взгляд, провинциальный. Я думаю, он зря уехал из России. Там, в Штатах, он затерялся».

– Жёстко… Вы убеждены, что правы? Что имеете право на такие оценки?

– Как я могу сомневаться в том, что чувствую? Я говорю о людях, которых я знал лично. Я именно так о них думаю и считаю нужным это озвучить. Другие, может, точно так же думают, но по разным причинам не осмеливаются сказать. А у меня есть определённая решимость.

– Один из умерших уроженцев Екатеринбурга, с кем вы были знакомы, – Илья Кормильцев. Удивительно, что ни в одной из четырёх книг вы о нём не написали.

– Мы не просто знакомы были – мы сотрудничали. Кормильцев возглавлял издательство «Ультра-культура», а у меня там четыре, кажется, книги вышли... Спасибо, что напомнили.

– Во время интервью, которое вы недавно давали Юрию Дудю, блогер задал вам беспардонный вопрос по поводу знаменитого сексуального эпизода из книги «Это я, Эдичка». Вы ответили, что за такие вопросы положено бить по лицу. Но Дудя вы не ударили… Почему? Раньше вы, вроде, не стеснялись наказать оппонента за «базар».

– Если бы я это сделал, передача, видимо, сразу бы закончилась. А мне как политику она была важна – возможностью донести до огромной аудитории (там же почти 3,5 миллиона просмотров) свою точку зрения по разным вопросам, в частности – по пенсионной реформе. Поэтому пришлось ограничиться словесным отпором… Это, кстати, была не единственная бестактность со стороны Дудя, он постоянно лез на рожон. А я его постоянно ставил на место. Просто в окончательную версию интервью это попало только фрагментами: мы говорили два часа, а готовый продукт почти в два раза короче.

– За современным литературным процессом следите?

– Нет. Романы как таковые я не читаю. Чего время тратить? У меня его не так много осталось. Мне уже много лет, и я должен распределять свое время толково.

– Кроме романов есть формы покороче – рассказы, например.

– Ну если кто-то из людей, заслуживающих доверия, как-то остановит мое внимание – я, наверное, прочитаю. Но таких случаев не было уже, наверное, лет пятнадцать.

• Опубликовано в №169 от 18.09.2018