«...Наша жизнь похожа на побег на юг. И возвращение обратно»

29 августа 2015, 11:00

Ярослава Широкова

Родилась в Нижнем Тагиле, окончила филологический факультет Уральского педагогического университета. Живёт в Екатеринбурге. Работает воспитателем в детском саду и в творческом проекте «Гений места». Печаталась в журналах «Урал», «Новая реальность». Альманахе «Екатеринбург 20:30», «Красными буквами», автор книги «Картон» 2013.

Крещение

Мокрый воздух застукивает
предтечь
окрестностей. Вытихает стаей
снега, раскиданного от плеч,
берегом, который тебя оставил,
осиновой бирюзой
наледи, хрустящей в оправе
пения,
выводя собой нехитрый узор
говорения.
и каждый, плывущий мимо
с корзинкой звёзд,
выкинет посох в твоих краях —
станут лучами ветки наземных
гнёзд,
Голубь выведет голубят.

Осень

Пока одета осень в облака
окраин, полногрудые мурашки
выпячивают сытые бока
под воротом учительской
рубашки,
ты спишь на остановке у реки,
где плачут наливные пеликаны,
и падают хмельные рыбаки
в компьютерные сети и стаканы.
трамваи входят по двое в глаза,
безопытно слоняются кареты,
кондукторы теряют голоса
и угощают ехать без билета.

Алло

у меня новостей — что
вишневых горстей
полтора кулака, да в пыли рука.
в спальне вчера обнищала
постель
горькая, как мука
гнилых иллюстраций полны
ярлыки
на давно нерабочем столе
алло, по подъездам парят
бурлаки
каждый в своей дыре
цари огорошили променад,
словно кругом житьё
в трубах спивается аромат,
что за гнильё-моё
здесь вечереет электрошок
громкий вороний грай
перешитые губы мычат в мешок
отчего ты молчишь? Don’t cry.

Седмица

Божья коровка,
Улети на небко,
Там твои детки
кушают конфетки.
Всем по одной, а тебе ни одной.
(детский фольклор)

Рассматривала толстая игла
узоры надувного бергамота
и верила, когда себя ткала,
что город притворялся по
субботам
безвидным, как святая Шамбала.
И девочка, которая была
приталенной Дюймовочкой,
снимает
обветренную груду полотна,
ладонями на лампу наступает.
Ей не по вкусу пыльная луна.
Смущаясь безоружностью грозы
как божью коровку садит прямо
на самую верхушку стрекозы
«лети на небко, маленькая мама,
и раздавай конфеты как призы.
Глаза к седьмому небу подними:
там дети снов опробовали
свежих.
У них такие сладости в крови!
Ты, мамочка, не бойся
сладкоежек,
Пожалуйста, меня удочери».
ты знаешь, такое утро
Ты знаешь, такое утро,
когда ни тебе, ни мне.
От холода поминутно
копаем углы в огне.
А все бельевые тучи,
снующие в водосток,
Нашли для себя: как лучше
сворачивать на восток.
Как пульс оголяет горло
своей кровяной рукой,
мурашки вшивает в поры:
«А ты ещё кто такой»?
Да книги коптят на полках
таких населённых стен,
а кажется, что надолго,
окажется — насовсем.

Дет. садовское

Воровато проспав, я ломлюсь
в половину себя.
Дует спелой зимой, в этом крае все люди как совы.
Заострённый рукав превращается по февралям
в невесомость.
Проводив Рождество до моста, искривляю маршрут
и уже не спешу, по короткому ноги длиннее.
Дети знают не всё, и поэтому
ласково лгут как умеют.

***

у него интервал минута
и он вникает,
что умеет ещё покурить
на душе подкожно,
зажигалка в тепло опоздает,
он лузгает шарик
«прядь часов не время, но я умру
если смерть возможна»
раздаётся секунд пятнадцать.
спич робота о раздвоении двери.
успевает? как машинист?
ожила машина?
я же должен успеть!
столкновение.
поезд корчится от остановок,
будто он умер без никотина.

***

Громофонная повозка,
ветер пичкает пролёты
и метут ресницы в доску
на оконных переплётах.
дождь как бисер, только спелый,
проявляется на коже,
вынимая части тела
у простуженных прохожих.
прорастаешь в паутины
и плетёшь по переходам.
светофорные рутины
уступают лежеходам.
если думаешь не трогать —
задеваешь за живое
руку выравняй с ногою
подрасти ещё на ноготь.

Майя Никулина

Родилась в 1937 году в Свердловске. Окончила Уральский государственный университет, филологический факультет. Работала библиографом, редактором, заместителем главного редактора екатеринбургского журнала «Урал». Автор пяти поэтических книг, а также книг прозы и исследований, посвящённых философскому осмыслению культуры и истории Урала. Лауреат ряда литературных премий, в том числе имени П.П. Бажова.

***

Бежать куда глаза глядят
и там
прийти в себя в заобморочном месте —
в Уруке, Фамагусте или Фесте —
уже не тянет и не по годам.
А тянет помнить и благодарить
и отпускные сроки проводить
в садово-огородной благодати,
купить шесть соток где-нибудь на Гати,
а если не получится купить,
проситься на посуточный постой
не далее Исети и Сысерти,
сознательно потворствуя одной
привычке проживать по месту смерти.

***

Поздние годы скорей
лечат и учат:
старые беды добрей,
новые — круче.
Старое было давно,
зарубцевалось,
если болит, все равно
самую малость.
Разве что долбит в висок —
клюнет — и мимо, —
будто бы загодя, впрок,
тайно, незримо
в самой начальной беде,
противу правил,
кто-то — никто и нигде —
плечи подставил.

***

Мы ушли в песок, мы вросли в поля,
кто от голода, кто от пули.
Это нам она мать-сыра земля,
нас по праву ей и вернули.
Не воители и не вестники,
неимущие и немые,
были нолики — стали крестики
Или звёздочки жестяные

***

К исходу октября ложится снег.
Еще не зимний.
Но уже понятно,
что наша жизнь похожа на побег
на юг.
И возвращение обратно.
Что каждый лебединый перелёт
живым пунктиром, каждым
птичьим телом
сшивает разноцветные уделы
в единый населённый небосвод.
Тогда перо, упавшее в траву,
не просто подтверждение
соседства,
но в полной мере права на
наследство
законного: я тоже здесь живу.
Уже гремят осенние пиры,
уже приветы северного дома
готовы. И священные дары
обёрнуты в пшеничную
солому…

***

Так среди прочих щедрот,
летних, садовых и влажных,
вздрогнешь и вспомнишь
однажды —
господи, липа цветёт!
Мёд от земли до небес,
утренний воздух дарёный -
и среди прочих чудес -
венчик её оперённый.
Ласковый шёлковый пух
бедные губы щекочет -
слово не найдено. — Дух.
Дышит.
И дышит, где хочет.

***

Прямо с берега высокого —
далеко ли до беды? —
две дощечки над осоками,
три ступеньки до воды…
Бабка внукам, чтоб не плакали,
говорит, что по ночам
ходят ангелы с собаками,
охраняют наш причал…

***

Какой бы нас печалью или далью
судьба ни разводила в свой
черёд,
зелёный камень в перстне
обручальном
на много жизней нас переживёт,
и можно наперёд договориться,
чтоб ненароком мимо не пройти:
я буду Шамаханская царица,
ты — караванщик с Чайного пути.

***

За этот ад, за этот бред…
Марина Цветаева

До старости не дожила,
но как бы горда ни была,
а смолоду самую малость
просила — пошли мне
на старость —
о саде,
за коим черта,
не ради малины с куста
и прочей земной благодати —
цветений, посланий, — а ради
отмеренной пайки земли,
по росту и чину,
вдали
от происков страсти голодной,
от долгих причуд и чудес,
чтоб камнехранитель Гермес
стоял на меже огородной.

***

Всё обернулось
к лучшему,
к сроку сбылось, сошлось,
вызрело, перемучалось,
во-че-ло-ве-чи-лось…
и никому не хочется
плакать и падать ниц
в молодость, в одиночество,
в проводы синих птиц.
Вынеся из чистилища
право на прочный дом,
снова в силки, в узилище,
в птичий базар, в содом,
в пере-полёты свальные,
в ломкие этажи,
в чайки многострадальные,
в ласточки и стрижи?
В гибельную, подспудную
жажду: не уходи,
в селезня с изумрудными
звёздами на груди?..