«Берегли они в русском стихе Божий свет…»
25 ноября 2014, 13:55
А жизненное кредо Владимир Дагуров точнее всего сформулировал в одной из своих поэтических «мурашек»: «Две руки, две ноги, оба глаза // Быть обязан счастливым, зараза!» Фото: Алексей Кунилов.
Это строка из стихотворения Владимира Дагурова «Поэты XX века», которое «Литературная газета» опубликовала как-то на первой полосе, на открытии номера. Не каждый удостаивается таких знаковых публикаций. Впрочем, не каждого в 20 лет с небольшим принимают в Союз писателей… О качестве поэзии Владимира Дагурова убедительнее всего свидетельствует его новая книга лирики, вышедшая только что в издательстве «Банк культурной информации». Однако какие-то поэтические (и не только) пристрастия автора захотелось уточнить.
Досье «ОГ»
- Владимир ДАГУРОВ. Родился 25 сентября 1940 г. В 1963 году окончил Свердловский медицинский институт, защитил кандидатскую диссертацию.
- Член Союза писателей СССР (теперь СП России) с 1965 года. Автор 20 книг стихов и прозы, вышедших в Свердловске и Москве.
- Лауреат Международной литературной премии им. Андрея Платонова и всероссийских: им. С.А. Есенина, им. Н.С.Гумилёва, им. А.П. Чехова. Иронические «Мурашки» вошли в Антологию сатиры и юмора XX века.
– Владимир Геннадьевич, поскольку по первому образованию вы врач, можете поставить себе диагноз как поэту?
– Поэт. Это уже диагноз. Дело не в рифмах – у кого какая. Это иной взгляд на жизнь. Куда ни повернись, что ни случись – всё укладывается в образ. Либо есть это «заболевание», либо… ты не поэт.
– Вопрос наоборот. Можете хотя бы контурно нарисовать поэтический образ врача Дагурова? Ваша кандидатская была посвящена каким-то «препаратам группы морфина»…
– И это была одна из первых в стране диссертаций, посвящённых механизму воздействия обезболивающих препаратов. Фармакология – вообще, страшный для студентов предмет. Сложный. А тут ещё подопытные – кошки, собаки, мыши… Господи, три года аспирантуры в Свердловском мединституте были самой большой драмой в моей жизни. Слёзы и боль. Кончилось тем, что я сначала уехал преподавать в Первый московский мединститут, а отработав там десять лет, вообще ушёл из медицины.
Наверное, я был неплохим фармакологом (Московский мединститут, лучший в стране, практически не брал «пришельцев» из провинции), но не мог я бесконечно переживать эту боль, оплакивать наших подопытных. К ним же привязываешься! В общем, с лёгким сердцем я завязал с медициной. Абсолютно. Из некогда двойной страсти – медицина и поэзия – осталась единственная любовь.
– И благо, на тот момент вы уже были признаны в российском литературном сообществе?
– Ну в этом смысле я, вообще, баловень судьбы. Я был ещё студентом-медиком, стихами занимался в литобъединении при газете «На смену!», когда в Свердловск приехала группа московских поэтов: Боков, Лисянский, Долматовский… В самом красивом тогда в городе ДК ВИЗа был устроен День поэзии. Из-за болезни мамы я на него опоздал, пришёл чуть не к концу. Заметили. Вызвали на сцену: «Почитай свои стихи». Прочёл. И тут встаёт Виктор Боков: «Товарищи, на наших глазах родился поэт. Он должен сидеть рядом с нами, в президиуме…». Ой, сколько тогда на меня обрушилось внимания! Телевидение, газетчики… А я уж с тех пор и не отлипал (смеется) от стихов.
Тем более что история получила продолжение. Боков увёз мои стихи в Москву, показал редколлегии сборника-ежегодника «День поэзии». И самый суровый в СССР поэт Ярослав Смеляков, рассказывали мне, ударив рукой по столу, сказал: «День поэзии-1962» будем открывать стихами Дагурова, под рубрикой «Впервые»…
– 1960-е – великая эпоха поэзии в нашей стране. Сегодня мы, правда, уже только по кинохронике знаем о переполненных стадионах, которые собирали поэты…
– …а я-то был даже участником! Помню: Лужники, десять тысяч зрителей. Председатель Бюро пропаганды подходит ко мне: «Владимир, ты должен открыть выступление». Ужас! Растерянность, страх. Но тут Булат Окуджава говорит тихонько: «Что тебе десять тысяч? Выбери в первом ряду какую-нибудь девочку-интеллектуалку и читай только ей…». Честно говоря, он дал мне совет на всю жизнь. А выступать приходилось много! Сразу после Лужников четырёх поэтов (Окуджава, Рождественский, Кашежева и я) отправили в Ленинград. На месяц! 20 поэтических вечеров. И залы были переполненные…
– Сегодня то тут, то там тоже устраивают поэтические встречи. Но до аншлагов далеко. Время другое или поэзия не та?
– Я для себя сформулировал: XXI век – вообще, не век поэзии. Тот офисный словесный бульон, который проник повсеместно, заполнил даже (уж извините) редакции газет, – это что-то немыслимое! Слова – «на одну колодку», «с общего плеча». Можно и фамилию автора не ставить – сложено по стандарту. Ни чувства, ни мысли глубокой. Сплошные «сообщения»… Философски, отстранённо, как данность воспринимать это не могу. Философ из меня никакой. Когда мне за что-то больно – переживаю эмоционально. А за поэзию мне больно. Ведь «словесный бульон» проник и в эту сферу. Поэзия требует особой судьбы. А мальчики и девочки, пробующие себя сегодня в стихотворчестве, не понимают, что поэтический язык отличается от прагматического слога. В результате сплошная графомания…
– Поэтический дар, филологическая взыскательность – от отца? Народный поэт Бурятии Геннадий Дагуров посвятил изучению языка удивительные работы – по некодифицируемым высказываниям в русском языке, особенностям словоупотребления в поэзии и даже по… междометиям!
– Да, исследование по междометиям вызвало в своё время повышенный интерес в научном мире. Оно было единственным на эту тему, касалось эмоциональной сферы. Тем любопытнее было и мне… Отец был первым моим «воспитателем» в поэзии. Сначала просто своей судьбой, поступками. Ему было чуть больше 20, а он уже дружил, общался с гениальным поэтом Павлом Васильевым, переписывался с Горьким – по его совету создавал первое в Бурятии литературное объединение, чтобы помогать начинающим поэтам осваивать жанр, технику стихосложения. А как он меня молодого отчитывал! «Занимайся лучше своей медициной. Ты не понимаешь, что существует музыка стиха…»
– Должно быть, правильно воспитывал, если не признающий обычно авторитетов Евгений Евтушенко включил ваши стихи в антологию «Строки века». Ничего себе претензия – строки, отражающие век…
– Для меня это тем дороже, что с юности Евтушенко был моим кумиром. Помню, в Свердловске на улице Ленина купил случайно его книгу «Обещание» и был ошарашен свободой, ощущением радости жизни. Евтушенко, как ледокол, взломал лёд классического стихосложения, привнёс в слово свободу страстей. И когда мы уже познакомились, я долго относился к нему как младший собрат. Восхищённо. Вообще, в 60–70-е они мне многое дали – старшие (хотя и сами были молоды). Вознесенский, Окуджава… А представляете, каково это – когда твое имя на одной афише с Беллой Ахмадулиной?! Обязывает. Жаль, эпоха поэтов-шестидесятников, счастливая для русского стихосложения, продлилась всего лет пятнадцать… А сегодня и вовсе несчастье. В Москве Центральный дом литераторов, бывший некогда Меккой для писателей и поэтов, отхвачен новыми русскими. Показы мод, кинопремьеры, корпоративы… Литераторам оставлен нижний буфет столиков на пятнадцать в подвале. Вот и сидим там, общаемся-спиваемся (горько улыбается).
– Да будет! Вам-то грех на судьбу сетовать. «Музыку стиха», как советовал отец, вы, похоже, постигли. Во всех тональностях. Новая книга лирики – уже 21-я. Ваши знаменитые «мурашки», философско-ёрнические двустишия востребованы. Выходил даже отрывной календарь с «мурашками». Каждое утро, все 365 дней – позитив от поэта Дагурова! А сколько песен на ваши стихи? От «Сеньориты Грации» до популярной в русском варианте «Дилайлы».
– Согласен. И тут повезло. Толкунова, Шуфутинский, Кикабидзе, Чепрага, Киркоров… Они наполняют стихи собственной интонацией, а это – новая музыка. И чёрт его знает, иногда сидишь – горюешь: не пишется, нет вдохновения, и вдруг… Как-то в новогоднюю ночь… Помните, тот момент, когда за секунду до приветствия Президента страны телевидение прерывает «Новогодний огонек»? В этот момент все у телевизоров, с бокалами шампанского. Так вот, в тот год первое отделение «Огонька» заканчивал Валерий Леонтьев песней «Романтика» (слова мои, музыка талантливейшего Петре Теодоровича). «Боже, – подумал я тогда, – может ли быть большее счастье для поэта? Твои стихи слышит вся страна…»
В. Дагуров «Не кричите...»
- Не кричите, говорите шёпотом!
- Может быть, поменьше будет лжи. . .
- Собственным готов поклясться опытом,
- Шёпот – самый громкий крик души.
- Не кричите, в обморок не падайте,
- Уходя, не хлопайте дверьми -
- Просто растворяйтесь в чьей-то памяти,
- Будьте в людях, будто бы с людьми.
- Не кричите! О любви тем более.
- Самая тишайшая из тайн,
- Всю её от радости до боли я
- Поцелуем расскажу устам.
- Не кричите! Так у человечества
- Слуховой устроен аппарат,
- Что воспринимает недоверчиво
- Клятвы, пафос, помпу и парад.
- Речь держать ли будешь на собрании,
- Женщину в объятиях держать,
- Своему не изменяй дыханию.
- Говорить, не значит ли дышать?!