"ОГ" начинает литературный марафон в преддверии Года Мамина-Сибиряка

Филологи называют ноябрь «маминским месяцем», месяцем Мамина-Сибиряка. 6 ноября 1852 года родился – 15 ноября 1912 года умер. Логично поэтому, что за год до большого юбилея писателя, накануне Года Мамина-Сибиряка, объявленного в Свердловской области, именно в ноябре и именно знатоки творчества Дмитрия Наркисовича фактически начали «маминский марафон». Сонм юбилейных мероприятий ещё впереди. Но профессионалы (филологи, историки, библиотекари, кинематографисты) уже задали планку и пафос. Празднование юбилея – дело, конечно, хорошее, в радость. Но неплохо бы использовать предстоящий год для «глубокого погружения» в творчество писателя. Потому как, ежели быть честным, кроме его «Приваловских миллионов» и «Серой Шейки» большинство мало что вспомнят.

Первенец. Нелюбимый роман

Какая удача, что Белинка, конкретно – отдел редкой книги, отметили маминский ноябрь камерной выставкой первого романа писателя. Не эпохальным обзором творчества, а именно так – выбрав из 15 романов, более 200 повестей и рассказов-очерков один-единственный роман. Первый. И практически неизвестный. Если о романах «Горное гнездо», «Дикое счастье» или «Золото» читающая публика всё-таки наслышана, то «В водовороте страстей» – terra incognita. После издания в 1877 году роман не переиздавался. А сам Дмитрий Наркисович его не любил. Хотя бы на том основании, что – после публикации журнальной версии – роман был издан без ведома автора (!) и… без гонорара. Не помог добиться справедливости даже иск мирового судьи.

Но это, как говорится, интрига «вокруг». Что касается самого романа, то… От дорогого сердцу «чада» родитель не отказывается. А Мамин-Сибиряк отказался. Всю жизнь считал свой первый роман «произведением зелёной юности». Мол, и по форме – бульварная литература, и образы картонные, потому что писал в расчёте на 500 рублей гонорара, и навороты сюжетные (вплоть до нескольких смертей), дескать, были сделаны в угоду издателю. В общем, роман претенциозный и очень слабый.

Меж тем доподлинно известно: когда вскоре после выхода романа Мамину-Сибиряку по семейным обстоятельствам пришлось ехать из Санкт-Петербурга домой, он взял с собой несколько экземпляров. Привёз на Урал. Есть косвенные свидетельства о переплётчике, о том, кому автор мог дарить роман. А дальше судьба романа на Урале терялась. Долгие годы его не было ни в библиотечных, ни в музейных фондах. Но однажды…

– В 2017 году, к 165-летию писателя, я так же готовила выставку, – рассказывает сотрудник отдела редких книг Белинки кандидат исторических наук Ольга Морева. – Понятно, что без упоминания первого романа невозможно было обойтись: он – отправная точка во всем последующем творчестве. И хотя сам автор относил его к бульварной литературе, роман, как говорят обычно в таких случаях, читается – авантюрный, остросюжетный, с разбойниками, шальным золотом, любовными страстями, заводчиками-крепостниками… И вот размышляю, перебираю возможные экспонаты, которые могли бы проиллюстрировать любимые сюжеты писателя, сожалею, что нет первого романа. И вдруг осеняет: у Мамина-Сибиряка было много псевдонимов, а что если через них поискать роман? Иду в фонды. И вот удача, вот счастье! Под именем г-на Томского тот самый маминский первенец – «В водовороте страстей». Роман был без обложки и первой страницы. Но это был именно он! Представляете наши чувства, когда мы нашли его. А восстановить утраченное помогла Белинке потом, с помощью цифровых технологий, Российская государственная библиотека…

На Выставке одной книги читатели могут сегодня увидеть этот роман, сочинение 24-летнего Дмитрия Мамина. Полистать – вряд ли: раритет под стеклом. Сотрудникам Белинки он вдвойне дорог ещё и тем, что они уверены: этот экземпляр держал в руках сам Дмитрий Наркисович. И хоть автор относился к своему первенцу с изрядной долей скепсиса, исследователи творчества Мамина-Сибиряка немного другого мнения. Известный российский филолог уралец Иван Дергачёв писал, например, что в романе «содержится целый ряд частных сюжетов, которые будут разрабатываться писателем и дальше». Мамина-Сибиряка назовут потом «русским Золя». Но вряд ли даже такое лестное сравнение оправданно. Начав с бытописания, он бытописателем не остался…

«Фрегат «Паллада» и… конь-воронок

Совпало или сделано сознательно, но в дни Выставки одной книги сотрудники Белинки в цикле «Талантливые читатели на Урале» провели встречу, посвящённую матери Мамина-Сибиряка. Если совпало – знак свыше. Если сознательно – правильный акцент. В счастливых писательских судьбах принято воздавать должное няням)) Матерям – реже: вроде само собой напрашивается, чего уж тут говорить?! Меж тем, по справедливому замечанию историка русской культуры академика Юрия Лотмана, «судьба сыновей зависит от того, что читали их матери». Сказано, правда, в отношении декабристов, но фраза – почти афоризм. Не поспоришь!

В случае с Маминым-Сибиряком говорить о роли матери, влиянии её читательских предпочтений более чем уместно. Это была какая-то особая материнско-сыновняя связь. Анна Семёновна Мамина хранила все письма сына – их около 450 (жаль, это эпистолярное наследие пока не изучено). А Дмитрий Наркисович во всех (!) письмах писал слово «мама» исключительно с большой буквы. Из писем да ещё дневников Анны Семёновны, которые она вела с 17 лет до конца дней, и известно о семейных традициях, связанных с книгой. Тут трудно было не стать писателем))

Выйдя замуж малограмотной, Анна Семёновна, как говорят в народе, самоуком, при поддержке мужа-священника, постигла грамоту, а потом всю жизнь не прекращала самообразования. В доме особо почитаем был книжный шкаф, сделанный на заказ в Тагиле. На полках – Пушкин, Гоголь, Кольцов, Жуковский, Некрасов, Карамзин. «Это наши лучшие друзья!» – говорили в доме. Книга и впрямь была у Маминых «предметом высшего духовного порядка». Книги обсуждали. Анна Семёновна переписывала «для себя» стихи Рылеева, Пушкина, Козлова. То ли грамотность укрепляла, то ли через повторение слов, строения поэтических фраз хотела лучше понять поэтов. К тому же (случай из редких) была неравнодушна к литературной критике, которую черпала из журналов, а их в дом Маминых выписывалось до 13–14 – «Русские ведомости», «Русская мысль», «Екатеринбургская неделя», «Сын Отечества», «Новое время», «Дело»…

– А ещё в доме была традиция семейных чтений вслух, что несомненно сближает, ведь люди сопереживают одному сюжету, общим героям, – уточняет Ольга Морева. – А что читали-то?! Мамин-Сибиряк вспоминал позже, что в его детстве не было детских книг, он сразу начал с классики. И вот – трогательный случай с «Фрегатом «Паллада» Гончарова. В те дни большая семья Маминых жила надеждами купить воронка, вороного коня, и тем облегчить домашние нужды. Но денег на воронка не хватило. В один из вечеров, закончив чтение детям гончаровского «Фрегата», мать обмолвилась: за 16 страниц романа писатель получит рублей 50. На воронка бы хватило… Можно улыбаться, но, может быть, и этот случай, зафиксированный в воспоминаниях, определил то, что Дмитрий Наркисович стал писателем…

Может быть. Удовольствие чтения, радостный плен и значимость писательского труда, за счёт которого, оказывается, можно жить – возможно, всё соединилось тогда в детской душе…

• Опубликовано в №219 от 26.11.2021