Клуб авторской песни в Свердловске стал глотком свободы для поколения шестидесятников
12 сентября 2013, 09:30
Булат Окуджава с екатеринбуржцами - поклонниками авторской песни (четвёртая справа - Юлия Брусницына, автор-исполнитель песен, депутат городской Думы нескольких созывов). Фото из архива Евгения Горонкова
Досье ОГ
Евгений Семёнович ГОРОНКОВ
- Родился 1 февраля 1931 года в городе Нязепетровске Челябинской области.
19481953 учёба на механическом факультете Уральского политехнического института.- В течение 15 лет работал в родном вузе.
- С
1972-го в архитектурном институте (теперь архитектурно-художественной академии). - Профессор.
Сначала о гитаре. Старенькая, со сломанной декой, дешёвая (ещё в
Евгений Горонков на даче в Шишах. Здесь часто звучит гитара. Фото Сергея Очиняна
И с хозяином её был знаком. Хозяин сегодня профессор архитектурной академии, много лет назад работал в лаборатории деталей машин механического факультета УПИ, готовился к защите диссертации (вскоре успешно защищённой), звался просто Женей и заслушивался плёнками, где правдами и неправдами были записаны концерты самодеятельных авторов, позволявших себе тако-о-о-е...
Но я возвращаю Евгения Семёновича к гитаре. Кто же первый поставил на ней роспись? Кому пришла в голову эта идея?
Первый расписался Юрий Визбор. А идея моя... То есть гитары у всех были исчёрканы вдоль и поперёк. Мне и подумалось: чего дурака-то валяю... Такие знаменитые люди на ней играют. А тут концерт Визбора. Он без гитары, а моя на подхвате. После концерта, уже в аэропорту, когда провожал его в Москву (в тот день мы перешли на «ты»), сунул ему ручку.
1967 год. К тому времени вы уже ярый поклонник авторской песни. А с чего всё начиналось?
Ярым поклонником я не был. Мне просто нравился этот жанр, сильно отличающийся от официального. Песни нравились, цензурой не изуродованные. Ну да, мы видели недостатки окружающего мира, но молчали. А Галич, например, спел «Облака», «Товарищ Парамонова» спел. Каждая песня тянула на острую публицистическую статью. Это было неожиданно, здорово, переворачивало сознание. Казалось, вот настоящая жизнь, настоящее искусство, то, что достойно внимания. А начиналось всё... Однажды в нашу лабораторию заглянул доцент радиофака Владимир Попов и предложил послушать плёнку, привезённую из Москвы, с концерта Юрия Визбора. Визбор был гигантом голос, тембр, обаяние... Да и неприкрытая антисоветскость завораживала. Мы думали: «Мать честная, да разве такое возможно...» К слову, галичевскую «Товарищ Парамонова» он тоже тогда исполнил, сокрушённо заметил: «Песня-роль. К сожалению, не я автор». Потрясающе исполнил. Получился настоящий эстрадный номер. Так удалось вжиться в образ идеологического полудурачка. Наши запали.
Сейчас свердловские шестидесятники как легенду рассказывают историю со снятием с самолёта Юрия Визбора. А из зала, как говорится, точнее поётся, «кричат давай подробности».
При УПИ уже действовал созданный нами Клуб самодеятельной песни. Юра Чечулин был председателем. Меня же прозвали вождём. А с Юрием Визбором, действительно, связана целая история. Однажды в Москве были там в командировке мы отправились в радиокомитет, нашли Юрия Иосифовича, сказали: «Привет! У нас клуб, ждём вас с концертом». Он руками развёл, посетовал: «Ребята, всё расписано по дням и часам». Потом подумал и добавил: «Вот разве что через две недели отправляюсь в Тюмень. Может быть, на обратном пути...» Договорились. И потом, пока он был в Тюмени, всё пытались вполне, впрочем, безуспешно с ним созвониться. Ему, понятное дело, было не до нас: встречи, интервью... В общем, к телефону ни разу не подошёл. Хотя мы всё равно узнали, каким рейсом он вылетает и когда будет посадка в Свердловске. К этому времени и подоспели в Кольцово. Потом Визбор жаловался, что мы сняли его с самолёта насильно, а вот Городницкий, более опытный, убежал. Они, правда, в тот момент были вдвоём. И Городницкий сказал упирающемуся Визбору: «Обещал выступай». Визбор сдался. Правда, триумфа в тот раз не случилось. Только в «Вечёрке» появилась заметочка в несколько строк.
Насколько мне известно, «Зато мы делаем ракеты...» он тогда так и не спел?
Я, кстати, тоже спросил: «Почему?». Он ответил, что два года был из-за этой песни невыездным. Посадить, скорее всего, уже не посадили бы, но уволить с работы могли запросто.
Вам повезло стать участником знаменитого Новосибирского фестиваля авторской песни 1968 года. Того, с которого начался закат успешной до сих пор карьеры Александра Галича. И где пробил звёздный час нашего земляка Александра Дольского. Начнём с самого фестиваля. С атмосферы.
Новосибирский клуб для научных работников «Под интегралом» отличался откровенным свободолюбием. Но опаска всё же была. Их идейный лидер Анатолий Бурштейн собрал нас накануне концерта и попросил, чтоб раньше времени в пекло не лезли и песни «с душком» не исполняли. Иначе немедленно закроют. Но Галича с Кимом тем не менее пригласил. Ким, правда, не приехал не отпустили с работы. А свердловчан, к слову, там встретили вовсе не как дорогих гостей. Москвичей, ленинградцев поселили в гостиницу. Провинциалам предложили общежитие. Мы недовольства высказывать не стали. Подумаешь... А на второй день начались диспуты, пресс-конференции. Представитель обллита (для тех, кто не знает, цензуры) пытался выяснить, на каком основании мы собираемся исполнять со сцены песни, не получившие официального одобрения. Бурштейн доказывал, что тексты предварительно смотрели и оценивали, хотя некоторые из них просто не имеют бумажного варианта. Решения запретить, к счастью, не приняли. И потом уже мы пели, что хотели.
Евгений Горонков в 20 лет. Фото из личного архива.
Чем так взял зал Дольский?
В основном самодеятельные авторы играли на гитаре плохо. Дольский даже ворчал инструмент, дескать, настроить не умеют. Он-то, в отличие от многих, окончил музучилище по классу гитары. Виртуозно ею владел. На сцене держался артистически. Манеры у него были мягкие, интеллигентные. Уровень мастерства на порядок выше прочих. Знал, между прочим, что силён в этом. Да и песни были красивые, поэтичные. Не хватало им только социальной направленности. Но единственную его острую, с подтекстом, песню «Иван Иваныч живёт в коммунизме. Имеет он всё от Волги до клизмы...» пели все. И, как бы то ни было, именно на том концерте Дольского пригласили в Ленинград.
А Галич? Почему он сделал то, что сделал?
Да, успешный, барственный, любимец женщин. Никакой не диссидент. Ни одного правозащитного письма, в отличие от Кима, не подписал. Да и советская власть ему ничего плохого не сделала. Благоденствующий сценарист, сорящий направо и налево «бабками»... Всё у него было, и всё поставил на карту. Мне кажется, я понимаю. И Юлий Ким считает, что понимает. Дело в музе. Конечно, он получал огромное удовлетворение от своих песен. Знал, что они яркие, талантливые, что никто не напишет лучше. А если знал, и из него, извините, «пёрло»... Как можно было сопротивляться?
По-вашему, он понимал, на что идёт, исполняя «Старательский вальсок», «Закон природы» (про резонанс), другие свои песни? А те, кто предоставлял ему сцену, тоже догадывались, чем рискуют?
Кураж был. А риск, он, естественно, осознавался, но он же и подстёгивал. Это было единственное публичное выступление Галича. Да и «Под интегралом» после фестиваля закрыли. Маленькая деталь: свердловский журналист Валерий Хайдаров опубликовал потом в «Насменке» положительный отклик на происходившее в Новосибирске. И тоже стал единственным журналистом, увидевший фестиваль добрыми глазами. Остальные рассыпались зубодробительной критикой. Особенно досталось опять-таки Галичу, обвинённому в издевательствах над героями войны.
Забавно, но, насколько я слышала, вы научили Галича петь стоя?
На первом выступлении ему вынесли стул. Он сел. Подвинули микрофон. Потом, за кулисами, я спросил: «Почему?» Ответил: «Стоя не умею.» Пообещал научу. Потом достал где-то шнурок длиной метра полтора, привязал его к грифу и, с другой стороны, к пипочке. Галич надел, пожаловался, что неудобно. Я подсказал, чтоб пропустил верёвку под правую руку. Потом из зала увидел, что он всё сделал по моему рецепту. Загордился.
Концерт Юлия Кима в Свердловске тоже овеян легендами. Почему вдруг запретили публичное выступление и как догадались собраться на квартире?
Ким в конце шестидесятых активно занимался правозащитной деятельностью. Вот кислород и перекрыли. На афишах с его улыбающейся физиономией писали: «Концерт отменяется по состоянию здоровья автора». А в Свердловске поначалу ничего, разрешили. Может, не знали, кто такой... Но первому секретарю обкома партии Николаеву позвонили из Москвы. И в партком института спустили «указивку» отменить немедленно. А дальше всё как-то спонтанно получилось. Аркадий Фельдман, парень холостой, жил на первом этаже, с Кимом опять же был знаком. Давайте, сказал, ко мне. Собрались человек тридцать. Ким пел обычный репертуар. И только когда осталась совсем уж избранная публика, зазвучала откровенная антисоветчина. А примерно через месяц всех нас по одному начали вызывать в органы. Надо мной даже пытались подшучивать. «Ловко мы вас записали», хихикали. Ну, микрофончик, судя по всему, кто-то прицепил. И, когда текст расшифровали, «телега» ушла прямиком к Андропову. У меня в домашнем архиве есть копия записки председателя КГБ СССР в ЦК КПСС от 27 июня 1968 года. Кимовские песни названы там «идейно порочными и клеветническими». И поскольку в то время официальным председателем клуба был уже я, моё имя в записке тоже фигурирует. Удостоился чести.
Евгений Горонков (справа) с Александром Городницким, автором известной песни «Атланты держат небо...» (посередине). Фото из личного архива Евгения Горонкова.
Чем закончилось?
Из УПИ пришлось уйти. Иначе лишился бы и учёного звания, и степени. Нашёлся добрый человек предупредил. Турпоездка в Польшу сорвалась. В Красноуфимске сняли с поезда. Кого-то из ребят исключили из института. Кому-то записали строгий выговор с занесением. На распределении эта история тоже сказалась.
А Юлий Ким?
Ему пришлось уйти из московской математической школы для вундеркиндов, где преподавал литературу, и взять псевдоним. «Михайлов» появился именно в это время.
А судьба клуба? Вы закрылись или ограничились сменой места жительства?
Клуб, конечно, перестал существовать. Не то чтобы были какие-то постановления, нет. Просто заведующего кафедрой вызвали в партком и велели прекратить антисоветские сборища. К тому же практически на каждой кафедре состоялись собрания-заседания с идеологическим уклоном. И осуждением нарушителей государственной дисциплины. Встречаться оказалось негде. И клуб закрылся естественным путём. А вот дружба наша сохранилась на годы, десятилетия. Мы по-прежнему корешимся, и гитара на наших тусовках обязательно присутствует. И песни поются. И, как и раньше, греют наши души. И что характерно никто из ребят не пропал. Все нынче люди успешные. Все как личности состоялись. Есть свои доценты с кандидатами, профессора и даже членкоры.
По-вашему, сегодня авторская песня существует?
Существует. И фестивали проводятся. И конкурсы. Появились новые имена. Тот же Олег Митяев...
Ну, Митяев, он из давних.
Конечно, но всё же это более молодое поколение. Кстати, в разгар разбушевавшейся горбачёвской перестройки, когда сняли запреты и знаменитый Грушинский фестиваль собирал до двухсот тысяч добровольцев, приезжавших со всей страны с рюкзачком и палаткой, интерес к авторской песне слегка угас. Это не сразу сделалось заметно. Ведь количество клубов, напротив, резко возросло. Только в Екатеринбурге действовало уже не меньше пяти. И в УПИ снова зашевелились. И новые песни вроде зазвучали, но... В общем, изменились времена. Когда мы создавали свой клуб, песни были полузапрещённые. Авторов бесконечно уважали за гражданское бесстрашие, смелость, мужество. Но едва исчезла социальная основа былой популярности, повысились требования к качеству. К качеству стихов, музыки, исполнения... То есть востребованы стали настоящие таланты. А талант есть товар штучный. Его много не бывает. Так что, кроме Митяева, никого и не назову.
Есть ещё Тимур Шаов.
Да, он поёт резкие политические тексты. Входит даже в сотню знаменитых авторов. Активен. У нас, в Екатеринбурге, был несколько раз. Выступал в Доме офицеров. Я не ходил. Не хочется.
Но ведь существуют же «Песни нашего века».
Удачный проект. Лет пятнадцать назад его придумал вроде бы Георгий Васильев из «Ивасей». Сразу подхватили Сергей Никитин, Виктор Берковский и другие знаменитости. Полагаю, хотели сохранить жанр, да и показать, что не бездействовали при Советах, что кое-что из тогда написанного войдёт в историю. Но, видимо, и коммерческая сторона вопроса не ушла из внимания. Потом Берковский умер, Никитин отошёл в сторону, «Иваси» (Васильев и Иващенко) распались. Зато появилась подтанцовка. Вместо гитары оркестр. Всё не то. Жизнь изменилась. Эпоха ушла. Ушёл протестный привкус. Жанр есть. Но, скорее, его уже нет.
Что для вас то время?
По напряжённости, по уровню эмоциональной насыщенности, по ощущению собственной значительности ему не было равных. Никогда.
Из истории жанра
- Авторская песня возникла в середине XX века. Предшественником принято считать Александра Вертинского с его романсами. Но не исключено, что начало положила «Бригантина» Павла Когана. Первые песни были непритязательно-туристскими, исполняемыми у костра. Со временем, однако, в них появились остросатирические мотивы, и иносказательно, а порой и впрямую, стало обозначаться отношение авторов к окружающей действительности.
- Поначалу аббревиатура КСП расшифровывалась как конкурс студенческой песни. Потом, при выборе названия, обсуждались варианты гитарная песня, туристская песня, любительская песня... Остановились на самодеятельной песне. Клубы стали называться клубами самодеятельной песни, сокращённо КСП.
- Особое место в авторской песне занимала тема Великой Отечественной войны. В отличие от официального, героического, подхода, самодеятельные авторы впервые с помощью стихов и музыки попытались осмыслить чудовищную античеловечность войны, цену, заплаченную за победу, горе, которое обрушилось на простых людей.
- Наиболее крупный фестиваль авторской песни Грушинский. Впервые прошёл в 1968 году под Самарой (тогда Куйбышев). Организован в память о студенте Куйбышевского авиационного института Валерии Грушине, который погиб, спасая тонущих детей. Пик популярности фестиваля пришёлся на конец семидесятых. В
1979-м собралось более ста тысяч человек. Но в2000-м цифра выросла более чем вдвое, до 210 тысяч. Кстати, поочерёдно жюри Грушинского фестиваля возглавляли Александр Городницкий, Юрий Визбор, другие именитые исполнители. А в числе лауреатов остались Дольский, Митяев, Вероника Долина... - Авторская песня не есть феномен лишь русской культуры. Примерно в те же годы, что у нас, свои исполнители появились в ГДР и ФРГ, в Италии, Латинской Америке, во Франции, Польше, Чехословакии, Чили, США... Везде их песни содержали критику общества и государства. Капитализм стоял на дворе или социализм, большого значения не имело. Но в соцстранах в результате цензуры песни стали распространяться полулегально.
- Сегодня по Москве, прежде всего по Садовому кольцу, ходит экскурсионный «Синий троллейбус», весь разрисованный узнаваемыми портретами авторов-исполнителей своих песен. Впереди, обычно на кондукторском кресле, устраивается человек с гитарой. Маршрут у троллейбуса особенный и пересекается с теми местами, где жили, в крайнем случае бывали, и обязательно творили те, кого боготворят шестидесятники. Усиленный современной аппаратурой звук шлейфом стелется по проезжей части. Обычно это происходит ранним субботним утром, и прохожих на улицах не слишком много. Некоторые оборачиваются, машут вслед рукой. Их не так уж мало.