"Мадонна" - не продаётся

В Нижнетагильский музей изобразительных искусств вернулась самая известная его картина - "Святое семейство", приписываемая кисти Рафаэля Санти. Горожане называют её "Тагильская мадонна". Эта работа была приглашена в Государственный Эрмитаж, на выставку "Линия Рафаэля", где она экспонировалась вместе с произведениями из европейских музеев, Государственного музея изобразительных искусств им. Пушкина и Третьяковской галереи. А пока "Тагильская мадонна" ещё находилась в Санкт-Петербурге, депутаты Нижнетагильский городской думы предложили её... продать.

Произошло это на думской комиссии по соцполитике, где директор Нижнетагильского музея изобразительных искусств Марина Агеева говорила о нехватке выставочных площадей и недостатке места для хранения произведений. "Областная газета" посетила музей, чтобы узнать - как учреждение, открытое ещё в годы Великой Отечественной войны, живёт сегодня, с какими проблемами сталкивается и как сотрудники отнеслись к необычному предложению депутатов.

"Выходит, чтобы музей хорошо жил, нужно обязательно что-то продать"

Если кто-то до сих пор думает, что музейная работа - что-то неспешное, по большей части архивное, то давайте развеем эти представления, описав один день директора НТМИИ. Ранним утром Марина Агеева участовала в совещании с заместителем главы города, в 11 часов - встреча с "Областной газетой" (нас предупредили, что лучше не опаздывать, иначе график собьётся), затем - совещание уже у главы Нижнего Тагила. И этот день не исключительный - накануне в музее было телевидение (журналисты любят это учреждение). Полагаем, для общего представления достаточно.

- В таком режиме мы существуем с 90-х годов, - рассказывает Марина Владимировна. - Как говорится, заскочили на поезд и мчимся, мчимся. Не знаешь, когда жить. В музее я с 1973 года - прошла все должности, 31 год работаю директором.

Наша беседа проходит в кабинете Марины Владимировны, впрочем, его легко можно назвать ещё одним музейным залом - свободных стен здесь нет, всюду произведения искусства. Да и дверь в кабинет не закрывается, что многое говорит о руководителе.

- Марина Владимировна, за 31 год наверняка вам не раз приходилось искать компромиссы, договариваться с властью. Но, честно говоря, не представляю, как балансировать, когда вам предлагают продать вероятно самое ценное...

- Сейчас наша "Мадонна" звучит, о ней ходит много разговоров. То, что картину пригласили в Санкт-Петербург, говорит о её большом значении и потенциале. Её приписывают кисти Рафаэля, так было обозначено и на этикетке в Государственном Эрмитаже. Естественно, меня очень расстроило такое предложение депутатов - чтобы музей хорошо жил, выходит, обязательно надо что-то продать.

Расставлю все точки над "i". Во-первых, мы не имеем права ничего продавать, так как коллекция принадлежит Государственному музейному фонду. А во-вторых, действительно, предлагалось продать самое ценное, что находится в собрании музея, и чем интересен, в том числе в культурном и туристическом плане, наш город. Помню, когда прошла эта новость, мне написали знакомые и коллеги из Москвы, Екатеринбурга, Калининграда, Германии - "Неужели это прозвучало серьёзно?" Мы же надеемся, что это было лишь необдуманное слово депутатов.

- Тем не менее финансовые проблемы остаются, их надо решать. Сколько сейчас зарабатывает музей?

- Немного, поскольку цена на билеты у нас невысока (школьники - 50 рублей, студенты и пенсионеры - 100, взрослые - 150, экскурсия с группы - 200 (дети), 300 - взрослые. - Прим. "ОГ"). В допандемийные времена мы зарабатывали около 2 миллионов рублей в год. На эти средства делаем выставки - они не финансируются, закупаем всё необходимое для нашей внутренней жизни и хранения произведений, и сами произведения в том числе. Понятно, что обозначенной суммы мало на что хватает, если, скажем, один лист графики сегодня стоит от 15 до 300 тысяч рублей, не говорю уже о картинах. Кроме того, частично мы оплачиваем коммунальные расходы, два месяца охраны, содержим кассира и так далее.

- Город вас поддерживает?

- Да, большое ему спасибо. Самая затратная статья, которая финансируется из городского бюджета - зарплаты. Частично коммунальные расходы - за 9-10 месяцев (как уж мы сумеем сэкономить - к примеру, стараемся отопление, освещение в ненужное время выключать). Зимой, конечно, бывает, и печку включаем, чтобы посетителей не морозить, Счётная палата уже весной (проверка шла два месяца) вынесла нам замечание - "холодно". Тут не поспоришь, но для произведений самое главное - стабильная температура, без резких перепадов. Кроме того, у нас в зале находится городской орган 1903 года, переданный в Нижний Тагил из Норвегии в 2015 году. Он тоже капризный... Летом включаем кондиционеры, покупали их сами на премию для муниципальных музеев России "Музей в городе N", которую получили за наши проекты, показанные на фестивалях "ИНТЕРМУЗЕЙ".

- С промышленными предприятиями в рамках спонсорства не сотрудничаете?

- Были времена, когда город распределял для социальных учреждений заводы, они брали шефство над музеями в том числе. У нас был "Уралхимпласт". И они нам помогали, но не деньгами, а небольшим ремонтом, транспортом. Сегодня другие отношения, в основном грантовые, за что мы тоже очень благодарны. В прошлом году, к примеру, музей получил грант "Евраза" на проект "Трогать разрешается". Он нацелен на людей с проблемами со зрением, но и не только. Живопись в музее трогать категорически нельзя, да и скульптуру тоже. А народу хочется (смеётся). Так вот в коллекции у нас много гипсовых скульптур, и мы взяли направление на их перевод в бронзу.

Обернитесь - и вы увидите бюст Пушкина, созданный Сарой Лебедевой в 1936 году, к столетию смерти поэта. Он как раз недавно отлит в бронзе, гипс тоже хранится у нас - его касалась художница, участвовала в лепке, поэтому храним его как зеницу ока, и он у нас числится как один из главных раритетов. Но гипс проблематично носить по выставкам, поэтому перевели в бронзу. Всего на грант отлили шесть больших скульптур. Выставку с ними мы открыли перед пандемийной паузой, а возобновили уже 5 августа, когда она стала ещё более актуальна. Посетителям мы стали ещё выдавать перчатки - и безопасно, и бронзе не так вредно. Эта экспозиция была одной из самых посещаемых.

"Беда одна - королевство маловато..."

- Раз уж вы обратили внимание на бюст Пушкина, спросим и про другие произведения в вашем кабинете, например, масштабное полотно за вашей спиной.

- Это голландский художник Ян Мейтинс. Он жил на рубеже XVII - начала XVIII века. Реставрировал картину Сергей Николаевич Грива из Академии художеств Санкт-Петербурга. Картина огромная - наши реставраторы-женщины с ней просто не справились бы...

- А на соседней стене, прямо скажем, жуткий сюжет - «Юдифь с головой Олоферна». Как вам в такой обстановке работается?

- Я как-то к ней привыкла. Это копия, сделанная в XVII веке очень хорошим художником с работы итальянца Алесандро Аллори. Ещё две картины Аллори, которые чуть-чуть отличаются, хранятся в Италии и в Австрии. Некоторые коллеги из других музеев сокрушаются - "Зачем пишете "копия", это же один из вариантов!" Не знаю, но если и копия, то очень ценная.

По поводу жуткости - видела телевизионный сюжет, как по Эрмитажу Борис Пиотровский водит кого-то из директоров западных музеев. Тот ходит-ходит и говорит: "Что-то у вас мало отрезанных голов..." А у нас вот одна есть. Помню, когда мы заключали договор на ремонт крыши, пришёл товарищ и говорит: "Я буду на конкурс подаваться!" И на эту картину поглядывает. Я говорю "Вот будете плохо работать..." (смеётся). К слову, конкурс он тогда выиграл.

Вообще, конечно, должен быть отдельный зал под западное искусство, но поскольку площадей нет - эти шедевры висят по кабинетам, потому что на стене - самое лучшее хранение.

- Площади, судя по всему, самый больной ваш вопрос?

- Безусловно. Нам определено за год сделать 61 выставку. Получается, что каждую неделю мы должны открывать где-то новую экспозицию. Уму непостижимо. Сейчас музей размещается в трёх старинных особняках. Здание главного корпуса, где мы с вами находимся, построено в 1865 году и принадлежало купцу Аксёнову - тут был игорный клуб, рулетку крутили. После 1917-го здесь разместили молодёжный клуб «Первомайский» - собирались рабочие тагильских заводов, многие в прошлом крестьяне, были танцы. Музей же открыли в 1944-м, но в 50-е годы вход и зал над ним рухнули, учреждение закрыли на реконструкцию. И возвели новые стены на старом фундаменте...

Конечно, здания старые, проблемные. Я как заступила на пост в 89-м, так каждый год - ремонт. Одно заканчиваешь, другое начинаешь. Кровлю сделали - фасады надо ремонтировать и так далее. В этом кабинете, где я сейчас работаю, раньше была библиотека, пока полы в 2000-х не начали проваливаться. Выбили под библиотеку здание рядом - по адресу Уральская, 5. Оно тоже старое, конца XIX века, там также хранится научно-вспомогательный фонд, а внизу - столярка. Этот особняк требует реконструкции. Счётная палата также отметила, что у нас нет туалета для посетителей, только один для сотрудников. Так ведь он у нас ещё и один на два здания, и люди из соседнего вынуждены ходить сюда. Много замечаний нам Счётная палата написала: в Актах осмотра зданий - нет отдельного помещения под гардероб, кассового зала...

Здание напротив (Уральская, 4) закрыли пожарные. Там есть выставочные залы, но сейчас мы его используем только для хранения скульптур. Это памятник архитектуры, он пока ещё не реставрировался. Один зал мы сами отремонтировали, периодически красим полы. Самое проблемное место - окна. Они, конечно, красивые, арочные, но, когда мы получили здание в 2005 году, окна были аварийные, нажми - вывалятся. 30 окон с помощью депутатов городской Думы, мы поменяли, ещё 26 предстоит. В прошлом году мы должны были сделать проект реставрации, помешала пандемия.

В советские годы коллекция НТМИИ составляла 2,5 тысячи произведений, сейчас - уже 10 тысяч. Сказать, что музею тесно, ничего не сказать. Чтобы посмотреть, как хранятся картины, проходим в соседнюю от кабинета директора небольшую комнату. Нас встречает хранитель живописи Лариса Смирных.

- В этом помещении хранения живописи находятся 1 600 работ. На каждом стеллаже в 80 см - больше 40 картин. Они стоят очень плотно, чтобы достать картину стоящую у стены, весь музей собирается, иначе не удержать весь штабель, - рассказывает Лариса Леонидовна. - Получается, что из-за такой плотности картинам сложно дышать, да и температурный и влажный режимы соблюдать тяжело. В идеале стеллажи должны быть выдвижные, лучше стационарные с расстоянием до полутора метров, чтобы каждую картину можно было легко достать, посмотреть - как она себя чувствует.

За стеллажами на стене (туда, кажется, вообще не добраться) висит одна из лучших работ коллекции - картина Станислава Жуковского "С севера", на полках Голубятников, Деннер, Самохвалов...

- Беда одна - королевство маловато, - вздыхает Марина Агеева. - Крупногабаритные картины у нас поэтому хранятся в хранении без окон - коридоре. Когда я пришла работать в музей, это была комната отдыха с небольшой столовой, диваном, но постепенно хранение нас вытеснило (смеётся).

С нами рядом, по адресу Ленина, 9, есть пустующее четырёхэтажное здание площадью 4,5 тыс. кв. метров. Там можно было бы разместить экспозицию и западного искусства, и русского искусства XX века, и работы уральских, и тагильских художников, прикладное искусство Урала, Нижнего Тагила и России в целом. Ведь мы храним прекрасные коллекции и того, и другого... А значит, освободить хранилище под будущие поступления. Здание по проспекту Ленина, 9 не запущено в эксплуатацию. Оно пустует до сих пор, но на следующий год уже кончается аренда земли у людей, построивших это здание. Надеемся, что компромисс всё же будет найден.

В бывшем кабинете главного хранителя теперь находится графика - в 14 больших ящиках лежат порядка 5 тысяч работ. Чтобы всё уместить, решили перепланировать это помещение, поскольку потолки очень высокие, была возможность достроить второй ярус - получился своеобразный балкон. Также поступили и в кабинете с декоративно-прикладным искусством, где, например, хранятся знаменитые тагильские подносы.

Точку в самом настоящем художественном детективе могут поставить в конце 2021 года 

В 1924 году на чердаке господского дома в Нижнем Тагиле завхоз металлургического треста Иван Колеватов нашёл почерневшую пальмовую доску, на которой виднелись следы старой живописи. Колеватов отнёс её в краеведческий музей, там доску очистили от копоти и обнаружили на ней изображение мадонны с младенцем и надпись по кромке платья — «RAPHAEL.URBINAS. PINGEBAT. MDIX» («Рафаэль Урбинский написал в 1509 году»). Картину увёз изучать и реставрировать в Москву Игорь Грабарь, позже он выдвинет предположение, что так называемая «Мадонна из Нижнего Тагила» могла принадлежать кисти Рафаэля Санти.

Для тех, кто незнаком с увлекательнейшей историей этого произведения, официальное название которого "Святое семейство", предлагаем прочитать материал "ОГ" 2012 года "В Нижнем Тагиле хранится картина, история которой похожа на остросюжетный детектив". А сами шагнём дальше - в том числе, постараемся ответить на оставшиеся вопросы относительно её подлинности и возвращения в Нижний Тагил.

- Марина Владимировна, с декабря по март "Святое семейство" выставлялось в Эрмитаже. Получается, картина часто гастролирует?

- Да. Она проехала от Калининграда до Южно-Сахалинска. Область нашу тоже практически всю объехала. Когда несколько лет назад прошёл клич от Министерства культуры России, что шедевры надо везти в провинцию, мы побывали в Ирбите, Каменске-Уральском, Краснотурьинске. А вот в Санкт-Петербург картина отправилась впервые. Эрмитаж прислал спецфургон с охраной, оплатил страховку...

- Сколько стоит страховка такой картины, если не секрет?

- Не знаю. Честно. Мы лишь предоставляем свою страховую оценку - скажем, несколько миллионов рублей. А сколько они платят - понятия не имею.

- Сотрудник вашего музея обязательно картину сопровождает?

- Да, в случае перевозки в нашей и соседних областях, мы выдаём ящик с опломбированной картиной, её грузят в фургон - пристёгивают к стенке, чтобы она не прыгала, а была с фургоном как бы единым целым. Иногда перевозка в дальние музеи страны осуществляется самолетом. В случае с Эрмитажем фургон с картиной сопровождала охрана, а мы с реставратором добирались самолётом, прибыли к распаковке картины. Распаковали, проверили сохранность, при нас её повесили в экспозицию, при нас обязаны были и снять. А когда она выехала обратно, знали только мы с Эрмитажем. В целях безопасности, естественно.

- В начале беседы вы сказали интересную фразу: "Мадонна" - перспективная картина. Во-первых, что это значит? А во-вторых, когда придёт конец спорам о том, написал ли её Рафаэль или его ученики либо это, вообще, талантливая копия?

- Вот почему "Мадонна" поехала в Эрмитаж? Как сказал Михаил Борисович Пиотровский (гендиректор Эрмитажа. - Прим. "ОГ"), уровень знаменитой коллекции, в которой она была - то есть собрание Николая Никитича Демидова, являвшегося российским послом во Флоренции - уже о многом говорит. Перед тем как пригласить картину в Эрмитаж, к нам в Тагил приехала куратор выставки, чтобы посмотреть на произведение. Мы вызывали екатеринбургских экспертов - вскрыли противованднальное стекло, изучили красочный слой в ультрафиолете, в инфракрасных лучах - определили, что это действительно начало XVI века. Также просветили картину рентгеном и обнаружили в верхнем слое так называемые пенти-менти (присутствие более ранних изображений, которые были изменены и закрашены. - Прим. "ОГ"). Впрочем, все эти операции описывал Игорь Грабарь в своей книге. Художник не сразу написал руку мадонны в таком ракурсе. Естественно, это не стирается, а переписывается поверх. И правки видны, это говорит за то, что вещь не копийная, а самостоятельная.

- После реставрации в 30-е годы картина попала в Пушкинский музей?

- Да, как известно, картину нашли в 1924 году, тогда в Нижний Тагил приезжал Игорь Грабарь - художник, организовавший реставрационное дело в России. Картина была в  ужасном состоянии - разломлена на две части, углы съедены, внутри поселился шашель. Это жучок, который ест дерево. Если видели в лесу трухлявые пни, то представляете, о чём я говорю. Бывает, шашель уничтожает целые дома. Грабарь говорил, что если бы картина пролежала ещё год, то тоже бы превратилась бы в труху. Ходы эти нужно было заполнить специальной мастикой. Грабарь увёз её на реставрацию в Москву, а после отдали в Пушкинский музей.

- Но почему же в 1970 году сотрудники музея вернули картину Тагилу?

- Как-то раз я разговаривала с Викторией Эммануиловной Марковой, которая в Пушкинском музее отвечает за итальянское искусство XVI века. Я спросила её - "У вас там есть дело по нашей картине, можно я его скопирую?" Она вспылила: "Вот, журналисты пишут сенсации про вашу "Мадонну", вы что думаете, мы тут ничего не понимаем и отдали вам хорошую вещь?!" Примерно то же самое она несколько лет назад говорила телеканалу "Культура". А через какое-то время неожиданно приехала в Тагил... И вот сидим мы на банкетке напротив "Мадонны", и она говорит: "Как жаль, что по молодости я вам её отдала. Не знаю - Рафаэль не Рафаэль, но картина замечательная..."

И поскольку мы повезли "Мадонну" в Государственный Эрмитаж, попросили Михаила Пиотровского взять её на исследование в реставрационные мастерские музея. Многие виды исследования живописи можно сделать только в Эрмитаже, с их оборудованием и высококлассными специалистами. К примеру, специальным прибором определить состав красок - если виден свинец, то это скорее всего XVII век и так далее.

PS: Выводов исследования реставраторов Эрмитажа пока нет. Как рассказала Марина Агеева, специалисты ещё не "сшили" рентгеновские снимки, не успели взять шлихи красочного слоя, и так далее. Исследования продолжатся до конца года или дольше, после чего мы, возможно, точно узнаем - действительно ли "Тагильская мадонна" именно та картина, что несколько веков назад хранилась в церкви Санта-Мария-дель-Пополо.

"Вместо "Мадонны" Тагил получил около 100 произведений"

- У вашего музея очень богатая коллекция, включающая произведения Шишкина, Саврасова, Левитана, Айвазовского, Крамского - список можно продолжать очень долго. Но далеко не все знают, как все эти шедевры оказались в Тагиле...

- Во-первых, из Русского музея (Ленинград-Санкт -Петербург). Изначально нам было передано 40 произведений, часть из них можно увидеть в нашем Русском зале. Позже из научно-вспомогательного фонда они передавали нам работы Берингера, Дубовского, печатную графику. Было поступление из Третьяковской галереи - 24 работы, в основном это 20-30-е годы. Когда Игорь Грабарь забрал на реставрацию "Мадонну", взамен Тагил получил около 100 произведений из Государственного музейного фонда, а в 50-е годы краеведческий музей передал всё, что не касается местного колорита, нам. К примеру, авангард. Работы были в плохом состоянии, некоторые даже с разрывами. Когда я ещё была главным хранителем, в музей позвонили и попросили эти произведения на выставку в Дуйсбург. Мы сказали - берите, только сначала отреставрируйте за государственный счёт. Потом мы повезли работы во Всесоюзный научно-исследовательский институт реставрации, а после они объехали почти весь мир - Германию, Италию, Швейцарию, США, Францию, Мексику, Монако, Испанию. Мы не всегда их сопровождали, но кое-где бывали.

К слову, эти работы, востребованные по всему миру, из-за недостатка площадей сейчас тоже практически мёртвым грузом лежат в хранилище.

"Посетители часто спрашивают - оригиналы на наших выставках или копии. Некоторые сами на этот вопрос и отвечают "Ну конечно, в Нижнем Тагиле копии!" Так нет, у нас только оригиналы, - говорит Надежда Гундырева, замдиректора по основной деятельности и развитию НТМИИ. - Да, есть картины, которые, к примеру, созданы в XVII веке и переписаны другими художниками в XVIII. Но они, естественно, тоже имеют большую ценность.

- Марина Владимировна, вы упоминали, что сегодня музею купить картину практически нереально. Тогда каким образом пополняются фонды?

- К примеру, в конце прошлого года из Министерства культуры РФ мы привезли 275 произведений, часть из них представлена у нас на выставке. Здорово, что такая передача состоялась, потому что если раньше государство или выделяло нам произведения, или позволяло работать в своих фондах, чтобы отобрать какие-то вещи для коллекции, то теперь - с 1996 года - такой практики нет.

В начале 2000-х ещё были закупки произведений по нашим заявкам. В Русском зале вы видели картину Жуковского "Храм рождества Богородицы в Звенигороде". Как раз в те годы мы нашли её в продаже в антикварном магазине, сделали заявку - и Министерство культуры купило нам её за 35 тысяч долларов. Было ещё несколько таких передач, но потом это кончилось.

С 2014-го на протяжении трёх лет мы участвовали в программах по закупке, благодаря чему нам купили картину тагильского художника Василия Худоярова - портрет Зубова (зятя Суворова), также графику Басманова и другие. Но потом и эта программа закрылась. А последнюю передачу мы, честно говоря, не ждали, потому что фонды РОСИЗО, которому была поручена выставочная работа - в нашей стране и заграницей, формировались так: государство покупало картины и РОСИЗО возило их по выставкам. Когда картины наездятся, покупались новые, а эти отдавались в музеи. Теперь же в РОСИЗО решили, что они сами могут быть музеем - делают экспозиции в павильонах ВДНХ. Получается, ещё один источник закрылся.

- Министерству культуры эти работы достались из собрания Конфедерации Союзов художников (существовала до 2017 года), - рассказывает Надежда Гундырева, заместитель директора по основной деятельности и развитию НТМИИ. - Всего - 24 тысячи произведений. Когда мы увидели список предложенных нам работ, тут же согласились. Это особый срез художественной жизни XX века, в основном послевоенного времени.

Наш музей был создан в годы войны - в 1944-м, решение приняли в 43-м. Представляете?! И помещение нашлось, и средства на ремонт. И я бы поняла, будь это музей боевой славы, а тут художественный, - говорит Марина Агеева. - Началось всё с выставки "Урал - кузница оружия", в те годы она проехала Свердловск, Тагил, Молотов (Пермь), Челябинск. А затем произведения как раз между этими городами и распределили. Поэтому у нас много картин времён войны.

Лет 15 назад московское издательство выпустило книгу "Война в картинах советских художников" - так вот у Третьяковской галереи взяли 18 работ, а у Нижнетагильского музея - 23. К примеру, у нас есть один из вариантов картины "Фашист пролетел", написанный в 1942-м году Аркадием Пластовым. Сталин повёз её на Тегеранскую конференцию, чтобы показать, почему так бьётся русский народ. На картине мальчика-пастушка и его стадо, находящихся далеко от войны, расстреливает немецкий лётчик-разведчик. Она имела колоссальное значение. И Пластов, понимая это, написал семь вариантов. Одна у нас, одна в Третьяковке, и где-то ещё пять.