Вчера завершилась последняя игра «Автомобилиста» в рамках серии выездных матчей на Дальнем Востоке. К сожалению, в турне не поехал бомбардир команды Игорь Емелеев– он травмирован и сейчас восстанавливается. Как раз во время одного из матчей «лосей» мы встретились с Игорем в редакции «Областной газеты», чтобы поговорить о спортивных травмах. Игорь сразу признался, что для него смотреть со стороны, как играет родная команда – одно из самых тяжёлых испытаний…
Досье «ОГ»
– Какие у хоккеиста слабые места?
– Чаще всего страдают ноги, особенно колени. У меня самой неприятной травмой стала травма плеча, восстанавливался потом около четырёх месяцев.
– Знаю, многим спортсменам запрещено заниматься экстремальными видами спорта…
– Да, у нас такое тоже есть. В контракте это не прописано, но всё равно нельзя. Что поделать, если выбираешь серьёзный спорт, приходится себя в чём-то ограничивать. Это связано с высоким риском получить травму… Одно дело, когда спортсмен травмируется в игре или на тренировке, и другое – когда где-то на стороне. Да и просто нельзя подвергать себя лишним рискам.
– Когда проходит восстановительный период, совсем нельзя тренироваться?
– Нет. Только если вообще стоять не можешь… А так – по мере сил чем-то занимаешься. Это определяют врач и тренер. Вообще, команду всегда сопровождает врач и два массажиста. В представлении обычного человека массаж – это приятно. Так вот, на самом деле это очень болезненно…
– Когда шли в хоккей, не боялись травм?
– Боятся в основном родители. Моя мама была категорически против хоккея. Говорила – давай лучше в плавание.
– Не послушались маму?
– Ну почему, я даже ходил на плавание пару лет. Но мне стало неинтересно: есть в нём какая-то однообразность. Мне трудно понять неигровые виды спорта: вот ты плывёшь, плывёшь… и что? Поэтому мама в итоге сдалась.
– Помните свои первые тренировки?
– Смутно, если честно. Но я с раннего детства мечтал об этом: лет в пять-шесть мама сводила меня на матч – посмотрел, загорелся. И тут же ей сообщил, что буду хоккеистом. На футбол, кстати, мы тоже с мамой сходили, но он меня совершенно не впечатлил. Начал заниматься лет в семь, по современным меркам это уже поздно – мой сын начал в пять, а на коньки пытался встать с четырёх. Помню, что я в детстве постоянно думал, где взять форму. Вот сейчас у моего ребёнка есть всё: можно купить любое обмундирование. У меня лет до девяти были только коньки и шлем. Я смотрю на сына и понимаю, что он катается намного лучше, чем я в его возрасте. Если дать ему коньки, в которых я начинал заниматься, не факт, что он вообще поедет.
– Ваша мама переживала за вас… А вы – за сына? Не пугает вас, что он тоже выбрал хоккей?
– Если учесть все мои болячки, которые были, есть и будут, то, конечно, страшновато. Но с другой стороны, ему же нравится. Пусть занимается. Это было его желание – он даже в письме Деду Морозу писал, что хочет шлем хоккейный. С этим письмом вообще вышла очень забавная история… «Дед Мороз», то есть мы с женой, шлем купили и хотели положить под ёлку в новогоднюю ночь. А у сына была ёлка где-то в конце декабря. Всем деткам дарят сладкий подарок, в том числе и Кириллу. Он его берёт, открывает и вдруг… начинает реветь. Все в шоке – обычно дети не так на подарки реагируют. Наконец понимаем, в чём дело: сын хотел шлем, а тут – конфеты… Наши истории про то, что потом Дед Мороз положит его под ёлку, не помогли. Пришлось отвлечь ребёнка, самому по-быстрому сгонять за шлемом, тихонько вручить его Деду Морозу, и он его сыну передарил.
– В какой момент поняли, что хоккей – не хобби?
– Когда на школу времени вообще не осталось, это было в шестом-седьмом классах. Меня тогда из обычной школы перевели в спортивную. Мама очень переживала, волновалась за меня.
– Если бы не хоккей, чем бы в жизни хотели заняться?
– Очень трудный вопрос. Я бы должен был намного раньше свернуть в другую сторону, чтобы появились какие-то ещё увлечения. Но так сложилось, что с самого детства у меня больше ничего не было. Иногда задумываюсь, чем буду заниматься после завершения спортивной карьеры. Конечно, это будет какой-то поворотный момент в моей жизни, но идей пока нет никаких. Тренерская работа меня не очень впечатляет: это очень тяжело – смотреть со стороны. Особенно трудно с детьми. Когда наблюдаю за тренировками сына, поражаюсь спокойствию тренера: я бы уже несколько раз взорвался, а он невозмутим.
– В вашем детстве и сейчас тренируют одинаково?
– Трудно сравнивать, потому что я не очень помню, как меня в детстве тренировали. То же самое не помню, как меня учили… Помню только самые яркие моменты: например, как в пионеры принимали. Ну и парочку смешных случаев.
– Например?
– Когда в спортивную школу попал, там был, по-моему, один сплошной смешной случай. Просто представьте: класс мальчиков, девочек вообще нет. Половина класса – футболисты, половина – хоккеисты. Но после первого года такого совместного обучения руководству школы стало ясно, что бесконечные выяснения «что лучше: футбол или хоккей?» плохо заканчиваются. Развели нас по разным классам. Не знаю, как нас терпели: все слова, что учёба нам в жизни пригодится, вообще на нас не действовали. Мама сохранила дневник с записью учителя: «Вместо уроков катался на сцепке трамваев».
– И как учителя справлялись?
– Ну… Пока мы там учились, три учителя поменялось. Ушли именно из-за нашего класса. А потом нас вообще выгнали – весь класс. Пришлось вернуться в обычную школу.
– Не скучно было без девочек учиться? Или в параллельном классе учились фигуристки?
– Ну да, фигуристки были… Но вообще, вот сколько я помню свои школьные годы, времени совсем не было. С утра тренировка, потом торопишься в школу, после уроков – опять бегом на тренировку. Затем уехал на сборы, полчетверти пропустил. Вернулся – снова надо всех догонять…
– Чем в свободное время занимаетесь?
– Вечерами его совсем мало. А летом, в отпуске – рыбалкой. Мой рекорд – щука, весом восемь килограммов. Поймал в Астрахани.
– И что потом с рыбой делаете?
– Если я ловлю рыбу один – отпускаю, я речную рыбу не ем. Если ловим с друзьями, им отдаю. Вообще, рыбалкой начал увлекаться примерно в то же время, как и хоккеем.
Блиц