Человеку, даже далёкому от шахмат, вряд ли требуется объяснять, кто такие Карпов или Каспаров. А вот как зовут действующего чемпиона мира по шахматам (это норвежец Магнус Карлсен) — с ходу не вспомнят даже многие спортивные журналисты. Что это? Закат былого величия? Неужели званием гроссмейстера уже никого не удивишь? И каким нужно быть в рейтинге, чтобы тебя знали и уважали? На эту тему мы поговорили с лучшим шахматистом Свердловской области, международным гроссмейстером, номером 56 в мировом рейтинге ФИДЕ Игорем Лысым.
– Игорь, 56-й в мире шахмат — это круто или не очень? Для тебя лично.
– Говорить о том, что это для меня очень важно — нельзя. Для того чтобы зарабатывать шахматной игрой реально большие деньги, нужно быть в мировой двадцатке.
– Но ты же только шахматами живёшь…
– Да. Но людям моего уровня приходится совмещать игру в шахматы с тренерской, секундантской работой, публицистической деятельностью. Кто в «топ-20» — он может себе позволить сконцентрироваться только на подготовке к турнирам. Безусловно, человека, который входит в «топ-50», тоже можно назвать очень сильным в мире.
– То есть свой уровень ты пока не можешь назвать таким?
– Нет, мой не могу. Я просто неплохой гроссмейстер.
ДОСЬЕ ОГ
Лысый Игорь Ильич:
Родился в Свердловске 1 января 1987 года
Рейтинг (июль 2014 года):
Звания:
– С какого момента становятся гроссмейстером?
– При рейтинге от 2 500. Плюс выполнение некоторых условий.
– По рейтингу есть дилетантский вопрос. У тебя на июль 2014 года рейтинг 2 686. У номера один — чемпиона мира Карлсена 2 877. Это большая разница? Как вообще подсчёты идут?
– Это огромная разница. В каждой партии сравнивают рейтинг одного участника и другого. Вычисляется разница и идёт обращение к таблице. Грубо говоря — если я сыграл вничью с тем, у кого рейтинг больше моего, то мой рейтинг в плюс идёт, соперника — в минус.
– Ну на твоём примере — насколько быстро можно добраться до заветного «топ-20»? Без фантастических сценариев.
– Очень сложный вопрос, непрогнозируемо. Ты работаешь, занимаешься, но это не даёт никаких гарантий результата. Потому что соперники тоже работают и занимаются. У меня в начале этого года был рейтинг 2656, я в конце первой сотни находился. Если бы кто-то сказал мне, что через полгода поднимусь до 56-го, я бы сильно удивился. Тем не менее целый ряд турниров сыграл удачно, буду работать дальше.
– В 10 лет предполагал, что достигнешь таких высот? Видел тебя на Иннопроме в «Шахматной гостиной» — все министры, депутаты, вип-персоны подходили, руку пожимали…
– Слава богу, подходили не все! Про достижения… Знаешь, когда человек в детстве начинает заниматься чем-то, он мечтает стать чемпионом мира. Это наивность. Потом где-то к двадцати годам наступает зрелый возраст, когда ты понимаешь, что чемпионом мира точно никогда не станешь. А потом, в совсем зрелые годы, выясняется, что не только чемпионом мира не станешь, но уже и ощутимого прогресса не будет. У меня детская мечта позади, но в прогресс я ещё верю.
– Будучи почти в элите, известен ли ты собственно среди элиты? С кем из великих сидел за шахматной доской?
– Безусловно, меня знают все, кто находится в топ-100. Просто есть база шахматных партий, куда обращается любой гроссмейстер. И без ложной скромности могу сказать, что я не самый слабый теоретик в мире. У великих шахматистов есть дебютные варианты и с моими партиями. Из наиболее сильных играл с Ароняном (второй номер в рейтинге — прим. ред.) в норвежском Тромсё в августе прошлого года. Я был 100-м — целая пропасть по рейтингу, но в одной-двух партиях эта разница невелика. Мы сыграли две партии вничью и, честно говоря, я где-то даже ближе к победе был.
– Если играешь с такими соперниками, может ли получиться так, что когда-нибудь ты будешь претендовать на звание чемпиона мира?
– Теоретически да. В 2015 году будет Кубок мира в Баку, и сколько-то мест будут выходить в турнир претендентов, который определит соперника действующего чемпиона мира в борьбе за шахматную корону – 2016. В общем, стать чемпионом «просто» — на один турнир приехал, всех расхлестал и ты в дамках. Но перед этим — там «мелочь» одна есть — надо в Кубок мира отобраться ещё. На самом деле, в нынешней шахматной системе стать чемпионом мира гораздо проще, чем раньше. Чисто теоретически любой человек с улицы за один цикл может стать чемпионом. Хочешь попробовать?
– Нет! А почему сейчас проще?
– С увеличением количества шахматистов это становится легче. Например, в восьмидесятые годы прошлого века собрать гроссмейстерский турнир было чем-то нереальным. Гроссмейстеров было человек 50–60. Сейчас — около полутора тысяч в мире. Гроссмейстерское звание девальвируется. Теперь больше имеет значение сама цифра рейтинга, нежели наличие звания. Это слово звучит круто только для нешахматного мира. А внутри него — не важно, кто перед тобой сидит, ты на рейтинг смотришь. Хотелось бы, конечно, чтобы требования ужесточились.
– Может, и с этим связано, что обычные люди перестали запоминать фамилии новых чемпионов мира? Последний, кто известен всенародно, — Каспаров…
– В советские годы шахматы популярнее были. А в девяностых люди другим были заняты. К тому же в 1993-м, как раз во времена Каспарова, произошёл раскол шахмат на две версии. Иногда чемпионы мира по одной из версий в рейтинге даже в первой двадцатке не находились. Тем не менее я их результаты считаю абсолютно легитимными. Сейчас, слава богу, система «устаканилась». Процесс объединения двух версий завершён. Хотя и не без трудностей. Из-за них долгие годы за звание чемпиона мира боролось только 5–6 человек, и в этот круг никто не допускался. Ты мог что угодно выигрывать, но претендентом стать было невозможно. Ситуация улучшилась с 2007 года.
– Шахматы — это профессиональный вид спорта. Есть ли в нём клубы, легионеры, как к футболе?
– Прежде всего это индивидуальный вид спорта, и у нас самый высокий титул — чемпион мира. Но клубная система есть, она менее развита, чем в командных видах. Существуют клубные лиги — наиболее сильная в России. Например, команда «Малахит», представляющая нашу область, в этом году чемпионат России выиграла. Есть аналог футбольной Лиги чемпионов — от России в Европу четыре клуба выходят. Главное отличие от футбола — можно играть одновременно в нескольких лигах в разных странах. Я сам в августе еду в китайскую лигу, буду у них легионером.
– Как у нас дела в Свердловской области с шахматами?
– По наличию шахматистов — мы на уровне крупных городов. Понятно, что очень сильно отстаём от Москвы и Питера, но в первых рядах провинциальных центров. Если по развитию детско-юношеских шахмат — то слабый уровень. Если по проведению турниров крупных, то мы, наверное, вообще на последних местах. Отдельные вспышки связаны с приходом энтузиастов. Но системного подхода к турнирному отбору в области нет.
– Напоследок несколько блиц-вопросов. Твой классический первый ход белыми?
— Разные бывают ситуации, но в целом закрытые дебюты играю, d2-d4, процентах в девяноста партий.
– Самая долгая партия в жизни?
– Играл в 2012 году во Франции в открытом турнире. С венгром каким-то. Самая заурядная партия, но он почти сразу захотел белыми ничью сделать. Ну куда это годится? Дай, думаю, сейчас научу в шахматы играть. Понимал, что не выиграю, но научу. Катал-катал его, в конце осталось по коню и три пешки, я его замучал, он мне даже коня отдал. В итоге я выиграл. Ну, ходов 150 было, наверное.
– Ты в курсе, что на твои партии можно делать ставки в букмекерских конторах?
– Да, изредка бывают, но сам на себя не ставлю.
– А если в сговор вступить с кем-нибудь? На тебя ставят, ты выигрываешь, деньги пополам…
– Ну вот с нашими с тобой планами мы и определились!
– В таком случае, как только станешь чемпионом мира, первое интервью — «Областной газете»?
– Без вопросов.