Возможность стать мамой сегодня появилась даже у тех, кому раньше природа её не оставляла. Современная медицина позволяет вынашивать ребёнка даже при наличии у женщины серьёзных проблем со здоровьем, давать шанс на жизнь недоношенным малышам, беременеть с помощью ЭКО. Но всё же в каждой родовой Областного перинатального центра (ОПЦ) висят иконки, акушеры верят: как бы ни развивались технологии, появление ребёнка на свет всё равно остаётся чудом.
Алёна КАЮМОВА стала руководителем Областного перинатального центра ОДКБ два месяца назад, до этого 17 лет она проработала в Институте охраны материнства и младенчества (НИИ ОММ), где в последние годы заведовала родовым отделением. С ней – мамой двух дочек, практикующим акушером-гинекологом, мы разговариваем накануне Дня матери.
– Алёна Владимировна, хочется начать с какой-то жизнеутверждающей истории. В вашем профессиональном багаже наверняка их много. Расскажите.
– Желание стать мамой – это очень сильное желание женщины. Вспоминается одна пациентка с пороком сердца. Она неоднократно оперировалась, у неё всё сердце было в «заплатах». Беременность ей была противопоказана, и к сроку 24 недели наступила практически полная декомпенсация её состояния по сердечно-сосудистой системе. Это был её последний и единственный шанс родить малыша. Но в 24 недели шансы минимальны. Два месяца она фактически жила в реанимации под наблюдением команды докторов: акушеров-гинекологов, анестезиологов-реаниматологов, кардиологов. В итоге удалось доносить ребёночка до 29 недель. С ним всё хорошо, скоро исполнится годик.
– Что качественно изменилось в технологиях и процессе родов за то время, пока вы в профессии?
– Раньше в классическом акушерстве приоритет отдавался здоровью мамы. Плод всегда рассматривался как элемент вторичный. И если что-то угрожало женщине, то ставку на рождение живого или здорового ребёнка никто не делал. Поэтому и уровень перинатальной смертности был достаточно высокий. В перинатальном акушерстве, которое развивается сейчас, плод оказывается на одной чаше весов с матерью.
– Первого ребёнка всё чаще рожают ближе к 30, а то и после. Что можете сказать об этой тенденции с позиции врача?
– Мы действительно переходим к западной модели, когда женщина сначала строит карьеру, а потом создаёт семью. Как бы то ни было, природой заложено, что у молодой мамы и другой овариальный резерв, и организм настроен на то, чтобы рожать детей. Поздний возраст, а особенно если при этом пациентки предохраняются противозачаточными препаратами и прерывают нежеланную беременность, может привести к снижению овариального резерва и зачастую к бесплодию, с которым приходится бороться.
– Сегодня женщина вправе сама выбрать, в каком роддоме рожать. Везде есть контракты. Но многие считают, что эта лишняя блажь, каким бы хорошим ни был роддом, всё равно за тебя там не родят.
– Роды – это физиологический процесс, и если нет осложнений беременности, то действительно без разницы, в каком роддоме они проходят. Но бывают непредвиденные ситуации. Акушерство – эта такая профессия, где ходят по лезвию ножа. Все идёт гладко, но за какие-то считанные минуты ситуация может измениться так, что потребуется экстренное вмешательство, чёткие, отлаженные действия. Вот здесь и требуется помощь команды профессиональных врачей. Поэтому лучше находиться там, где эту помощь смогут оказать на высоком уровне.
– На родах всё чаще стали использовать эпидуральную анестезию. У неё есть сторонники и противники. Одни женщины не хотят рожать без обезболивания, другие резко против того, чтобы его использовать. Ваше мнение?
– Болевой порог у каждой женщины разный. Если пациентке очень больно в родах, то, конечно, она должна быть обезболена. Методов сейчас существует много: и длительная эпидуральная, и низкодозированная спинальная, и проводниковая анестезии. А вот стоит ли их применять всем женщинам по желанию, это спорный вопрос. Объясню свою позицию. Когда женщина испытывает боль, происходит выработка определённых гормонов, которые передаются ребёнку и защищают его от компрессии во время схваток. Если мы обезболиваем женщину, у неё этих компонентов не вырабатывается, и ребёнок, пусть на подсознательном уровне, но испытывает боль. Это может привести к более низкой оценке при рождении и худшей его дальнейшей адаптации. Кроме того, при необоснованном применении анестезии в родах статистически выше процент оперативных вмешательств.
– Ещё одна тенденция – число кесаревых сечений сильно выросло по сравнению с советским временем. Почему?
– Да, раньше кесарево было редкостью и делалось только по показаниям со стороны матери. Практически никогда не шли на него ради плода. Сейчас, с развитием перинатальной медицины, процент кесаревых сечений 27,8 в России, но это ещё не предел, в некоторых учреждениях, которые концентрируют у себя всю тяжёлую патологию, этот процент доходит до 50.
– Правда ли, что некоторые женщины сами просят кесарево, потому что боятся боли в родах?
– Такие пациентки действительно есть, но кесарево сечение по желанию в России не регламентировано. В некоторых странах так называемое элективное кесарево используется очень часто. Например, в Бразилии до 80 процентов родов – кесарево по желанию. Но это неправильно. КС – это рубец на матке, и потому не всегда мы можем провести следующие роды через естественные родовые пути. Кроме того, кесарево приводит к росту такого грозного осложнения как врастание плаценты. А это массивные кровопотери, вплоть до риска летального исхода. Поэтому делать его без показаний неправильно.
– Вместе с тем сегодня стали практиковать и естественные роды после КС, что раньше делать боялись.
– Сегодня доказано, что если нет противопоказаний, то любая женщина с рубцом на матке может родить самостоятельно. При наличии рубца риск разрыва матки может составлять до 2 процентов, на самом деле это очень мало. Но во время родов проводится постоянный мониторинг плода, и если наблюдаются изменения, то пациентке тут же делают кесарево сечение без каких-либо тяжёлых последствий. Но, как показывает практика, не все женщины после КС готовы на естественные роды. Часть категорически отказывается, и мы, к сожалению, не можем их переубедить или заставить.
– Несколько лет назад в России изменились критерии живорождения, теперь врачи выхаживают детей, рождённых в сроке с 22 недель.
– Таких деток сейчас появилось много, постоянно разрабатываются новые технологии, чтобы их выхаживать, но всё равно это очень трудные пациенты. В 22–23 недели шансы на жизнь у них очень маленькие, однако мы не можем отойти от буквы закона и обязаны помогать им. Только в двух странах оказывают помощь в 22 недели – это Россия и Турция. У других этот срок 24 и 26 недель. После 26 недель беременности, когда вес малыша при рождении превышает 750 граммов, в 80 процентах случаев мы можем рассчитывать на успех и ожидать, что он выживет.
– Сколько недоношенных деток постоянно находятся у вас в центре?
– Детская реанимация рассчитана на 25 мест. Она никогда не пустует, в среднем 20–22 ребёнка всегда есть. Там не только недоношенные, но и детки с врождёнными пороками развития. Их мамы в это время тоже находятся у нас, в материнских комнатах, чтобы быть рядом с детьми, поддерживать грудное вскармливание и ухаживать за ними.
– Действительно ли благодаря ЭКО стать мамой сегодня может практически любая женщина?
– Да, законом установлены необходимые обследования перед проведением ЭКО, и при отсутствии противопоказаний женщина может получить эту помощь бесплатно и в любом возрасте, хоть в 50 лет. Это не противопоказано. Но ЭКО – это мощная гормональная стимуляция, которая может дать осложнения как в процессе беременности, так и в процессе родов. Особого внимания требует решение о количестве переносимых эмбрионов, потому что двойни и тройни – это опять же угроза преждевременных родов.
– В ОПЦ – партнёрские роды бесплатные. Почему вы их приветствуете?
– Папы на родах – это прекрасно. Я называю это психологическим обезболиванием. Если есть гармония в семье, то присутствие мужа женщине очень помогает. Кто-то на сам процесс рождения выходит, кто-то стоит в изголовье, кто-то перерезает пуповину. Здесь решение полностью за семьёй – это ваши семейные роды.
– Сегодня по городу множество курсов для подготовки к родам. Нужно ли будущим мамам их посещать и по каким признаком отличить шарлатанские?
– Цель курсов – объяснить женщины как проходит процесс родов, чего ждать, чего бояться. Но эти курсы должны проходить там, где это проводиться на самом деле. В противном случае, это не совсем грамотно.
– Сегодня при родах можно сохранять и отправлять в гемобанк стволовые клетки из пуповины. Говорят, они работают в случае онкологии. Советуете ли вы это делать?
– Стволовые клетки – предшественницы клеток, из которых формируются все органы и ткани. И если вдруг случится заболевание, онкологическое и другое (сейчас большой перечень, при котором они применяются), то самыми идеальными будут пуповинные, они подойдут ребёнку. Если они из пупочного канатика, то могут подойти всей семье. Как врач, я советую их сохранять. Мы находимся рядом с онокоцентром, и знаете – это страшно. Чтобы найти донора для трансплантации костного мозга, может потребоваться время. Если такие клетки уже есть, то это большой плюс.
– Читала, что они имеют срок годности.
– Если все делается по технологии, то они хранятся всю жизнь.
– Если это может решить столько проблем, то почему это не принято повсеместно?
– Возможно, в будущем эта технология будет распространена повсеместно. Сейчас же она достаточно дорогостоящая (порядка 70 тысяч стоит забор пуповинной крови и 180, если это и пуповинная кровь, и из канатика. – Прим. ред.). Разработка новых, более дешёвых систем хранения и криоконсервации стволовых клеток её удешевит.
– Сколько в среднем зарабатывают ваши врачи-акушеры?
– Пожалуй, некорректно называть цифры. Хотелось бы, чтобы зарплата была достойной, согласно той ответственности и той нагрузке, которую испытывают доктора. Если сравнивать с зарплатой акушеров за рубежом, то наш доход значительно ниже, в несколько раз.
– То есть здесь врачей держат не деньги?
– Акушерство – это не профессия, это призвание. И если эту работу полюбили, то уйти практически невозможно.
– Что можете сказать про ОПЦ в сравнении с ОММ, где вы проработали всю жизнь?
– У нас в городе три родовспомогательных учреждения третьего уровня. Это Областной перинатальный центр, Городской перинатальный центр и Научно-исследовательский институт охраны материнства и младенчества. Маршрутизация всех пациентов с осложнениями распределена между ними. НИИ «ОММ» – это Уральская акушерская школа, альма-матер, но, к большому сожалению, это старое здание, которое при всём желании невозможно переделать под современный уровень. ОПЦ – новый центр, ему восемь лет. Он укомплектован профессиональными кадрами и оснащён самой современной техникой.
– Как бы вы хотели, чтобы сфера акушерства изменилась в будущем?
– Роддом не должен напоминать больницу. Я была на стажировке в Германии… Так вот там, находясь в родильном доме, сложно себе представить, что это роддом. Настолько спокойная, домашняя атмосфера. Хотелось бы, чтобы в будущем это были семейные центры. Они должны находиться в лесопарковой зоне, чтобы женщина во время схваток могла гулять вместе с партнёром, тем более уже существуют беспроводные аппараты контроля за состоянием малыша. Мы к подобному ещё придём. Нужно стремиться, чтобы процесс рождения ребёнка стал для мамы максимально комфортным.
– Каждый рабочий день для вас – это десяток новых жизней. Какие эмоции вы испытываете на работе и остались ли они до сих пор?
– Когда человек приходит в акушерство, эмоций очень много. Процесс рождения ребёнка – это таинство. Но если мы, акушеры-гинекологи, будем очень эмоциональны по отношению к каждой пациентке, то вряд ли мы сможем работать. Случаются ситуации экстренного принятия решений, когда ты должен работать не как сочувствующий, а как профессионал.
– Сколько детей за эти сутки появилось на свет в Областном перинатальном центре?
– 12 девочек и 6 мальчиков. Пока тут мы разговариваем, наверняка родился ещё минимум один новый человек.