Сергей Кузнецов, иконописец, Екатеринбург:
— Революция была подготовлена тремя предшествующими веками, и этот процесс начался с момента вступления на престол и реформ Петра Великого. Запрет на ношение бороды, упразднение патриаршества, сокращение числа монастырей и монахов — столь интенсивное «обмиршение» ослабило не только церковь, но и государство, которое началось с принятия религии — с крещения Руси — и развивалось параллельно с церковью.
Чтобы разрушить государство, требовалось, наоборот, лишить людей религии, что и было сделано. Некоторые сравнивали это с концом света: о безумии, которое творилось в России, замечательно написал Иван Бунин в книге «Окаянные дни». Напоминание о тех днях — тысячи полуразрушенных храмов по всей стране. Восстанавливать их очень сложно — в сёлах просто нет стольких людей, которым это бы требовалось. Часть церквей удалось отстоять и после революции, и во время хрущёвской антирелигиозной кампании, но большая их часть была отдана под склады, заводы и дома культуры. И если молодёжь, которая стремилась бороться с «пережитками прошлого» (вечная проблема отцов и детей!), поддержала снос религиозных сооружений, то для старшего поколения это стало ударом.
В одной из деревень Далматовского района Курганской области, куда я школьником ездил писать этюды, меня поразил красивый храм, который использовали вместо склада. Когда я закончил набросок, ко мне подошла проходившая мимо старушка: «А я в этой церкви крестилась, венчалась…» Столько горечи было в этих словах!
Процесс дехристианизации углубил начавшийся разрыв связей между поколениями — как будто и не было предыдущих девятисот лет: молодёжи написали новую историю, и она в неё поверила. И отказавшись от православия, она охотно поверила в другую «псевдорелигию» с образом вождя вместо Бога и «красными уголками» вместо иконостасов.
В 90-е годы декорации рухнули, и страна, как блудный сын, решила вернуться к тому, от чего отказалась. Но что получилось? Если раньше было сложно найти религиозную литературу, то в это время на прилавки хлынуло всё, включая мистику Карлоса Кастанеды, Бхагавадгиту или «Четвёртый путь» Гурджиева.
Помните, как у Пушкина?
Теперь можно было хлебнуть из любого источника и исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Но из-за религиозной неграмотности вчерашние атеисты вряд ли могли отличить духовное от псевдодуховного.
Сегодня в стране как будто проснулись спрятанные до времени внутренние силы верующего народа: возрождаются храмы и монастыри, открываются духовно-светские учебные заведения, широко отмечаются религиозные праздники. Но восстановить историческую память и осознать роль духовных традиций в жизни нашего народа нам ещё только предстоит.