Театр начинается с… Людей. Именно о них «Областная газета» будет рассказывать в Год театра в нашем проекте. Мы заглянем за кулисы театров области, зайдём в гримёрки, мастерские, в цеха, в репетиционные классы, спустимся в оркестровые ямы, заберёмся на колосники сцены и посмотрим на театр глазами уникальных людей разных профессий.
Мы открываем проект Театром кукол неслучайно. Во-первых, совсем недавно, 21 марта, отмечался Международный день кукольника. Во-вторых, именно с кукольного театра мы, как правило, начинаем знакомиться с волшебным театральным миром. А без кого не может существовать ни один кукольный театр? Правильно, без того, кто создаёт куклу – с художника.
…С непривычки в извилистых коридорах этого театра можно легко заплутать – правда, ориентиром служат куклы. Они здесь почти на каждом шагу. После очередного поворота нас встречают персонажи из спектакля «Баллада о Морской Царевне» – величественные, в человеческий рост. В небольшом углублении притаился колдун из постановки «Калиф-аист», он смахивает на огромного паука: увидишь в темноте – невольно ойкнешь. Вместе с Юлией СЕЛАВРИ, которая и является автором этих разных кукол, мы заходим в хранилище, где плотными рядами висят марионетки, маски, перчаточные и тростевые куклы. Здесь можно просидеть весь день – и то не удастся всего рассмотреть. Проникнувшись какой-то невероятной атмосферой, даже разговор мы начали почти шёпотом, чем немного рассмешили Юлию Селаври. Ей нас понять непросто, Юлию мама привела в театр ещё маленьким ребёнком.
– Юлия Владимировна, расскажите о самом ярком детском впечатлении от театра?
– Это был роскошный спектакль «Конёк-горбунок». Огромное полотно, полностью подвижные порталы, рама с имитацией деревянной резьбы, с летающей кобылицей необыкновенной красоты! Но однажды я зашла за кулисы и увидела, что на полу лежит что-то такое странное – куча тюля, поролона – это была она, эта кобылица… С тех пор волшебство кукольного театра для меня пропало, я увидела, так сказать, «кишки» – то, как и из чего спектакль сделан.
– Наверное, это было неизбежно – рано узнать об изнанке процесса, поскольку вы выросли в театральной семье. У вас ведь, кстати, династия?
– Да, это так. Мой дед работал художником в разных театрах Перми. Последним его театром был как раз театр кукол, причём маме он говорил, что ему там даже больше нравится, потому что актёры – люди капризные, а куклу он мог сделать так, как ему хотелось. И понятно, что моя мама, так или иначе, была во всё это вовлечена ещё в детстве. Бабушка была актрисой. Правда, они с дедом, как часто бывает в театральных семьях, через какое-то время разошлись.
Но, как ни крути, у мамы это засело, и после того как она окончила художественное училище, её пригласили в театр – она работала здесь художником-скульптором. Потом её позвали на телестудию на фильмы, которые строились именно как театр кукол – на серию «Лесные сказки» про зайку Петю. Также она ставила по области – в Новоуральске, Краснотурьинске. Отец у меня художник, но нетеатральный. Правда, и его я однажды тоже подтянула. Мы делали спектакль «Дон Жуан» и хронически не успевали. Поэтому буквально накануне премьеры я привлекла всю семью. Там был такой маленький театрик, где шла опера, и должны были меняться задники, один из которых как раз расписывал отец.
– Интересно, как выглядел дом такой творческой семьи?
– Порядка как такового у нас не было в принципе (смеётся). У отца была мастерская, а вот мама много сотрудничала с Борисом Петровичем Сорокиным – вместе они делали маски, реквизит, элементы декораций для городских праздников. И понятно, что всё это лепилось, клеилось, красилось у нас дома и в больших количествах. Причём рук всегда не хватало, поэтому я с 15 лет работала вместе с мамой.
– А в вашем доме сейчас царит такая же атмосфера?
– Нет (смеётся). У меня сейчас есть мастерская! Но там я занимаюсь в основном эскизами. Хотя, когда с Евгением Владимировичем (Сивко – главный режиссёр Театра кукол. – Прим «ОГ») мы летом для Польши делали спектакль «Бобок» по Достоевскому, – все как раз были по отпускам – и получилось, что я в одном лице: художник, снабженец, бутафор, завпост (заведующий постановочной частью. – Прим «ОГ»). Тут уж мастерская тоже превратилась в бутафорский цех.
– Когда вы поступали в Художественное училище имени Шадра, уже шли с мыслью стать театральным художником?
– Там задача ставилась другая родителями – получить профессию. Так я окончила оформительское отделение. Потом хотела поступать в ЛГИТМиК, но мама меня отговорила. Она не хотела, чтобы я работала в театре. Я поступила на искусствоведческий факультет в УрГУ. Потом работала в Худфонде, а тут как раз перестройка и ленинские комнаты никому больше стали не нужны. Год-полтора я преподавала в художественной школе при училище. И в 1992-м к маме обратились из театра, сказали, что у них уходит весь бутафорский цех и надо выручать.
Сейчас страшно вспомнить: мы тогда сделали спектакль за месяц! Я не помню, чтобы у нас когда-то ещё такое было. Чтобы успеть, мама пригласила ещё одну свою коллегу, которая с ней работала на телестудии. И мы втроём уходили уже глубокой ночью. А ведь ещё нужно было репетировать… Куклы выхватывали, как горячие пирожки – только подсохли – тут же выдавали актёрам. 11 кукол, костюмы, маска. Это была «Ночь перед Рождеством».
Юлия СЕЛАВРИ
Более 60 постановок в театрах России и за рубежом.
Среди них: «Двенадцать месяцев», С. Маршак (Екатеринбургский театр кукол, 1995), «Любовь к одному Апельсину», Г. Синакевич (Краснотурьинский театр актёра и куклы, 1996), «Дон Жуан» А. Борок, С. Плотов (Екатеринбургский театр кукол, 1997), «Баллада о Морской Царевне», А. Орлов, В. Сизов (Екатеринбургский театр кукол, 2000), «Карлик Нос» Н. Шувалов (Екатеринбургский театр кукол, 2002), «Чайка», Б. Акунин (Екатеринбургский театр кукол, 2004), «Маленькие трагедии» А. Пушкин (Екатеринбургский театр кукол, 2012), «Ромео и Джульетта» (Екатеринбургский театр кукол, 2014) У. Шекспир.
Премии и награды:
– Вообще, 90-е – время, когда людям наверняка было не до кукольного театра?
– Нет, не соглашусь. Билеты-то стоили сущие копейки. И потом, в сложное время людям особенно хотелось праздника – чтобы было ярко и красиво. Помню, мы делали «Щелкунчика» – так хотелось сделать празднично, а ведь ничего не было. Вот и выискивали с трудом какие-то бусинки… Это сейчас всякого материала море – стразы, бисер – что угодно. А тогда в ход шло действительно всё. И я вам могу сказать, что со сцены сделанная парча смотрится гораздо круче, чем настоящая. Есть такой материал – плёнка «Юбилейная», когда её на ткань накладываешь с клеем, получается шероховатая поверхность, смотрится роскошно. Я, кстати, тогда в нашем оперном видела, что целые кулисы так сделали! Сижу я в зале с биноклем и думаю: какой-то рисунок знакомый… Нам часто приносили отходы производства – печатали на открытках, на пригласительных и так далее: рисунок спечатывался, а вся остальная поверхность целая, мы это использовали. И вот смотрю – что-то там такое до боли знакомое, оказалось, лев Бонифаций собственной персоной на кулисах! Когда знаешь, видишь, а так никому ведь и в голову не придёт.
– Вы преподаёте у студентов. Кто сегодня идёт в кукольный театр?
– Знаете, прицельно довольно редко идут на Театр кукол. Хотя сейчас у меня есть девочка, которая сказала мне: «Я специально на кукольное шла, но даже не думала, что будет так классно». Есть те, кто не прошли на драму. Кто-то год проучится, нахватается, а потом переходит на драму с потерей года, либо поступают в другие театральные вузы. Есть такое предубеждение, будто Театр кукол – это несерьёзно. Хотя он универсальный, он метафоричный, да и к тому же здесь такие возможности! Ну где вы сделаете так, чтобы у персонажа руки вытянулись во всю сцену? Или чтобы персонаж вдруг вырос в несколько раз на глазах у зрителей? Ни одна драма этого не может. Или вот спектакль «Ромео и Джульетта» – это же всё сплошная метафора – «если ты не любишь, ты уже мертвец», как определил режиссёр (все куклы и маски в этом спектакле сделаны в виде черепов, по-человечески выглядят только Ромео и Джульетта).
– С куклами всегда связывают очень много мистики. По сути, вы даёте душу каждой кукле.
– Душа – это дело актёров, моя работа – образ. Я ведь с куклой – от начала и до конца. Мы с режиссёром договариваемся, он ставит задачу. Моё дело всё придумать – систему кукол, подходящую конкретно под этот замысел, эскиз, чертёж… Потом идут лепка и набор объёма. Затем я уже делаю роспись.
Насчёт мистики… У меня в мастерской сейчас живёт кукла, которую я делала в качестве курсовой – Советник из «Снежной королевы». Мне тогда мой руководитель говорил: «Слушай, они ведь все там немного неземные…» И он у меня действительно получился немножко инопланетянином – зелёненький такой, глазки выпученные… А раньше он ещё и у меня дома жил. Заходит ко мне однажды коллега, общаемся, и вдруг он говорит: «Слушай, у тебя как-то неспокойно, у тебя есть тут кто-то?» Говорю: «Нет, вроде…» Дальше сидим, но он настаивает, что в спину смотрит кто-то. Оборачивается – там на стойке стоит Советник. «Слушай, – говорит коллега. – Убери его. Я не могу!»
Я этого не замечаю, потому что Советник – это тоже немножко я. Сколько раз обращала внимание – расписываешь куклу и ловишь себя на том, что выражение лица подхватывается. Кусочек меня переходит в каждую куклу. Но мне не страшно, я выросла в этом. Кстати, сильно положительных персонажей не люблю. Вот отрицательных – классно делать!
– Что с театром кукол будет дальше? Ведь зритель меняется – и все мы примерно представляем, как…
– Сегодняшние дети перенасыщены информацией, видят много всякого. Нам приходится конкурировать с мультиками и прочими прелестями, и даже с теми же гаджетами в зале, потому что они приходят и сидят, уткнувшись в телефон. Поэтому надо удивлять.
Ну, например, в спектакле должен быть фокус. К Новому году мы сделали спектакль «Поросёнок Плюх» – он был немного сокращён, а сейчас мы добавим новые фишки. Одна из них – козёл, который, извините, жрёт, и у него будет раздуваться пузо. Кукла ведь по определению есть не может, а там марионетки… Это фокус, будет смешно, будет определённая реакция зрителя. Или, например, поросёнок у нас появляется неожиданно в самых разных местах. Вроде он здесь – потом сразу там, чтобы публика думала: как это возможно, это же не кино! На самом деле всё просто – это система дублей. У нас разные спектакли, и приходится всё время что-то изобретать. Так было, к примеру, со спектаклем «Карлсон, который живёт…» – мы заказывали головки кукол на 3D-принтере. Почти у каждой куклы несколько дублей, куклы маленькие, и чтобы они были одинаковыми, их слепили из пластилина и отдали в печать, попробовали такую технологию. Мне ещё мой руководитель говорил: в каждом спектакле надо делать то, чего ещё не делали, постоянно искать новое.
Что касается зрителей, с маленькими проще, потому что их легче удивить, у них остаётся ощущение чуда. Одно дело, когда видишь по телевизору, и совсем другое, когда – вот оно, рядом! Тем более, если они не понимают, как это делается, как так получается.
Главное, если задал условия игры – соблюдай их. Тогда дети будут вам доверять.
Вехи театра:
Награды и номинации национальной премии "Золотая маска"