В Екатеринбурге завершился II Всероссийский фестиваль литературных журналов «Толстяки на Урале». За четыре дня в столице Урала прошло более двадцати мероприятий, среди которых и круглый стол в редакции «ОГ», посвящённый вопросам литературной критики. В дискуссии приняли участие литературовед, критик, главный редактор журнала «Звезда» Андрей Арьев и филолог, литературный критик Василий Ширяев.
— Согласны ли вы, что оплот серьёзной литературной критики — это исключитеьно толстый журнал?
Андрей Арьев: Сначала хотелось бы определить: что мы подразумеваем под литературной критикой? У литературы в России всегда была особая роль — она была совестью нации. А критика должна была быть совестью литературы. В XIX веке так и было — критика играла очень большую роль. К примеру, без обзоров Белинского в одном журнале или без статьи Аполлона Григорьева в другом никто не приступал к чтению. Именно они определяли общее направление в литературе. Тогда критика действительно была совестью литературы. Но в XX веке всё стало иначе. К примеру, в самом старом российском журнале «Звезда» печатали лучших писателей своего времени, но отдел критики при этом был самым плохим. Большевики придавали слову необыкновенное значение, они были уверены, что словом можно перевернуть мир. Поэтому они за критикой следили пристально. Неслучайно ведь в 1946 году появилось постановление оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“». Тут уже, конечно, ни о какой совести речь не шла. Критика в советское время выполняла идеологические функции.
У литературы в России всегда была особая роль — она была совестью нации.
А критика должна была быть совестью литературы.
Сейчас же — другие трудности. Писать можно всё что угодно, но не всегда критики в ладах с собственной совестью. Большую роль играет заказная критика. Кстати, она появляется больше в газетах, а в журналах качественной критики становится все меньше. Это довольно трудоёмкая работа. Чтобы написать рецензию, нужно прочитать книгу, потом собраться с мыслями, выделить время, а гонорар — минимальный. Жить на работу критика — невозможно. Но журнал без критики — это не журнал. Это уже какой-то альманах…
— Можно ли сказать, что сейчас литературные журналы — в кризисе?
А.А.: Сейчас всё пошло по пути обычного «раздрая». Толстые журналы рушатся . Но всё равно без этих журналов не обойдёшься, в какой бы форме они не существовали. В них даётся целый культурный срез определённой эпохи и вся картина культуры. Другое дело, сейчас очень сильно ощущается влияние Интернета. Министерство культуры по всей стране лишило муниципальные библиотеки денег на подписку журналов. Таким образом, единое культурное пространство просто разрушается. А Интернет, во-первых, не приносит нам дохода, но даже не это главное — главное, что в половине библиотек России никакого Интернета до сих пор нет!
Василий Ширяев: У меня на Камчатке, например, он появился совсем недавно — и какой? Я садился, заходил на какой-нибудь сайт — например, «Журнальный зал», и страница загружалась. Я шёл на кухню, заваривал чай, потом ложился на диван и читал книжку — а она всё загружалась…
— А мы-то думали, что журнал «Урал» заметил ваше творчество в Интернете, когда вы вели свой блог…
— Нет, что вы… Тогда у нас ещё не было Интернета. Это был 2008 год, я ездил на фестиваль «Липки», там я встретил Сергея Белякова, который и предложил мне печататься в «Урале». А чтобы отправлять по электронной почте свои тексты, я специально ездил в наш областной центр, где уже был нормальный Интернет.
— Согласны ли в этом случае с расхожими заявлениями, что периодика, литературные журналы, газеты — одним словом, печатные СМИ умрут?
А.А.: Я с этим не согласен, потому что я не собираюсь жить в таком мире! Мне кажется, что всё-таки само по себе умение держать книгу — это как-то положительно действует на людей. А сидеть среди стерильных голых стен мне, например, не очень уютно. Но теоретически бумажный вариант журнала может быть чем-то заменён. Сейчас очень распространены эти ридеры (электронные книги), и мне однажды сказали: «Ну а что? Мы ваши журналы успешно читаем на ридерах, даже Интернет не нужен». А я говорю: «Вы понимаете, что вы просто воруете?» «Как воруем?» — спрашивают меня. « Ну так, — говорю. — Каждая страница в вашем ридере — прямое воровство». Да и потом, сейчас в Интернете чуть ли не миллион поэтов — но это всё и сразу. А в журнале идёт строгий отбор, и там можно сделать вывод о том, какова поэзия сегодня в лучших своих образцах. Это — срез настоящей культуры.
В.Ш.: Если однажды во всём мире вдруг отключат электричество — а мне кажется, однажды человечество к этому придёт — и куда тогда человеку деться? Люди будут читать. Поэтому книги точно не умрут.
А.А.: Кстати, об Интернете — уж его-то точно не проблема отключить. Сделать так, чтобы его не стало вдруг вообще во всём мире. И ничего не останется, совсем ничего. Всё, что там есть — не материально. Останутся книги и журналы.
— Возвращаясь к главной теме нашей беседы… Критика должна быть совестью литературы — но получается ли это у неё сейчас? Какова вообще роль критика в современном литературном процессе? Слабо верится, что сегодня возможно, чтобы какой-нибудь Латунский сломал жизнь какому-нибудь Мастеру. У нас в гостях в редакции была Анна Матвеева, которая на вопрос о критических статьях в свой адрес сказала: «Ну, вот думает что-то про меня Галина Юзефович — так это она так думает, мне до этого нет дела».
А.А.: Сейчас невозможно представить себе ситуацию, как когда Белинский примчался к Достоевскому, и тот понял, что он гений. Сегодня, на мой взгляд, налицо все признаки декаданса. Декаданс — это внутреннее состояние, когда своеволие становится нормой. По существу, современного писателя что интересует? «А где там про меня хорошо написали? А если плохо — то что это за негодяй?» Поэтому сейчас нет критической культурной массы, которая смогла бы повлиять на литературу и действительно быть её совестью. Пока провал. Критика на литературный процесс прямо не влияет — она или носит заказной характер, или слишком «лобовая»: прославим нового гения…
— Некоторые авторы уходят из журналов в Сеть и глянец. Создаётся впечатление, что критика сегодня уходит из «толстяков» вслед за ними.
А.А.: Тогда это критика, которая обслуживает. То есть не критическая работа, а реклама. А что касается писателей, то для них уход в глянец и блоги — это трагедия. Среди моих знакомых достаточно талантливых людей, которые никогда уже в литературу не вернутся, потому что создают всяческие сериалы. И там довольно жёстко — «Анну Каренину» ты там не напишешь, потому что действуют строгие законы. Деньги большие и соблазн большой. Человек имеет право выбирать: зарабатывать деньги или писать то, что для него действительно важно. Более того, ничего не дают так называемые рейтинги, на которые все ссылаются. Рейтинг — это коммерческие понятие. Это то, что купят сегодня, сию секунду, но также это то, что уже завтра окажется в мусорном ведре. И иначе почти не бывает. Потому что настоящая вещь для современников обычно кажется темна или слишком смела. Но это не то, чем живёт обычный человек, который взял книжку, проехал, и на следующей станции выбросил. Такова история всей культуры.
А вообще это очень пикантная тема. Кто из издательств возьмется печатать вашу книгу, если перед этим произведение не апробировано в каком-нибудь из литературных журналов? Где гарантия качества? Да, за свой счёт можно сегодня напечатать всё что угодно — но в основном это делают лишь графоманы. Для издательств гарантия качества — это литературный журнал.
В.Ш.: Я считаю, что хорошую критику в принципе можно найти и в Сети, если знать, где искать. В конце концов, критики же откуда-то берутся. Александр Агеев написал с изумлением однажды: «Вот взялся откуда-то критик из Уфы Александр Касымов — вполне готовый, с идеями, с языком»… И его, кстати, сразу начали печатать — по-моему, в «Знамени». Но это — итог, а тренироваться-то он должен был где-то — в том же Интернете. Ну, можно в стол писать, конечно…
А.А.: Литературному критику всё-таки очень трудно писать в стол. Ему важен выход к аудитории.
В.Ш.: Этим выходом может стать Интернет. Человек может что-то писать, и в Интернете он найдёт свою аудиторию — хоть какую-нибудь. Но с другой стороны, то, что пишут - иногда совсем не обоснованно.
А.А.: Те, кто пишут в Интернете — пишут, слава богу, чаще всего просто для своего тщеславия. А также они часто пишут на настолько маргинальных и подозрительных сайтах, что лучше бы не писали. Таланта там, во всяком случае, не заметишь.
В.Ш.: …А все талантливые критики рано или поздно приходят в литературные журналы.
— Сейчас активно обсуждается «Большая книга» — только что был объявлен список финалистов. Андрей Юрьевич, вы были членами жюри разных премий — возглавляли в прошлом году жюри «Русского Букера», например. Сегодня для читателя литературные премии — это маяк. Заходишь в огромный книжный магазин, глаза разбегаются… Но если книги — в шорт-листе какой-либо премии, значит — это одобрено критиками. Осознаёте ли вы, что делая этот выбор как член жюри, как критик, вы влияете на выбор читателя?
А.А.: Проблема в том, что литературных премий становится очень много и они уже не ориентируют, а вводят в заблуждение читателя. Поэтому премия премии — рознь. «Букер» — это всё-таки премия за традиционный роман. Там и жюри всегда сильное, и номинанты… А «Большая книга» — бредовая немного затея, расплывчатая, но при этом широко разрекламированная. Лично я ей не доверяю. Доверяю «Русскому Букеру» и премии «Поэт».
В.Ш.: А у меня какое-то время была даже собственная премия и я её вручал, кому хотел. В качестве приза было три килограмма балыка и две бутылки водки. Более того, я всем советую — сделайте свою премию и вручайте. Вам же не жалко, если это действительно достойный автор? Премий вообще должно быть очень много.
В.Ш.: Я хочу сказать о пользе плохой литературы. Нельзя читать всю жизнь только хорошие книжки — надо читать и плохую литературу тоже. Если вы будете слишком зациклены на мысли, чтобы читать только хорошее, то что с вами будет? Ну будете вы читать только Данте — и станете в итоге комментатором Данте, может быть, даже прекрасным…
А.А.: Нет, прекрасным вы в таком случае не станете.
— Нужен контраст — как в жизни?
В.Ш.: Разумеется. Кстати, раз уж вспомнили про Данте — мне его «Ад» очень напомнил Фейсбук. Там постоянно появляются какие-то люди. О которых мы не знаем, и они что-то намекают, говорят о каких-то обстоятельствах — о которых мы тоже не знаем! Неизвестные люди с непонятными речами. Непонятно для кого.
— Фестиваль «Толстяки на Урале» проходит уже второй раз. Как считаете, он помогает решить существующие проблемы?
А.А.: Второй раз мы проговариваем приблизительно одни и те же темы. Это действительно нужно, чтобы понимать роль литературных журналов и их будущее, но в творческо-теоретическом плане мы ничего нового не выдумываем. Но с другой стороны — это возможность пообщаться друг с другом, узнать друг друга. Мы даже мягче стали относиться друг у другу — ещё пять лет назад я бы с редактором «Нашего современника» не стал бы за одним столом сидеть. А сейчас мы с ним очень мило раскланиваемся. Видимо, общий пресс, которую чувствует культура толстых журналов, объединяет. Мы все понимаем, что сейчас не можем быть той самой совестью литературы, но как показывает история, периоды кризиса и подъёма следуют друг за другом. Литературные журналы процветали во времена Пушкина, весь цвет литературы печатался в журналах. В начале XX века они ушли в тень, затем большевики вообще ликвидировали то, что осталось. А затем они пришли к простой мысли — нам нужен советский Гоголь, советский Салтыков-Щедрин… Журналы вновь расцвели. И этот процесс — «спад — подъём» — происходит постоянно.
Кстати
Мы не могли не поинтересоваться у наших гостей, когда же они в первый раз посещали наш город. Так, Василий Ширяев посетил его в прошлом году, когда приезжал на первый фестиваль «Толстяки на Урале». А Андрей Арьев впервые побывал в
«Мы с Серёжей ехали из Кургана. Город мне, если честно, не понравился. Была зима, всё было каким-то серым и грязным. Очень было неуютно. Приятно, что сейчас все изменилось». Кстати, в 1969 году, Сергей Довлатов в одном из писем описал столицу Урала так: «Полдня я провел в Свердловске. Это бессмысленный город, грязный и периферийный до предела. Там почему-то очень много фотоателье. При этом я не встретил ни одного привлекательного свердловчанина. И чего они так любят фотографироваться? В магазинах пусто, как со стороны продуктов, так и со стороны покупателей». Жаль, что Сергей Донатович не увидел современного Екатеринбурга…
Андрей Арьев родился в 1940 году в Ленинграде. Окончил филологический факультет ЛГУ. С начала 1970-х публиковался в советской периодике. С 1984 года – член Союза писателей СССР. Автор более 200 печатных работ. С начала 90-х – соредактор журнала «Звезда».
Василий Ширяев родился в 1978 году в Елизово Камчатской области. В 2000 году окончил факультет иностранных языков Камчатского педагогического института. Постоянный автор журнала «Урал». Лауреат премии им. Демьяна Бедного (2010).