Евгений Чемякин. Родился в Свердловске в 1986 году. Окончил исторический факультет УрГУ (2009). Кандидат исторических наук. Живёт в Екатеринбурге. Автор поэтических книг «Стихотворения» (2006) и «Третье лицо» (2011). В 2014 году вошёл в шорт-лист Волошинского международного конкурса (номинация «Поэзия» журнала «Воймега»).
* * *
Пейзаж закончился, остался
натюрморт.
Предметы те же, но теперь
в прицеле
плацкартного окна видны в упор
дома, участки, сломанный забор,
и за забором – кедры, сосны, ели.
Всё вроде так, как мы с тобой
хотели,
но всё же не сливаются в одно
отдельные фрагменты панорамы:
поставленные кем-то на сукно
травы и позабытые давно
деревни, сельские часовни, храмы.
Весь этот ломаный цветной
коллаж
плацкартного окна ничто
не держит
в двойном стекле. Предметы
вроде те же,
но нас они касаются всё реже,
всё реже собираются в пейзаж.
* * *
И если мир возник из Слова,
мы тоже, стало быть, слова,
не к месту сказанные, словно
нас не обдумали сперва.
С досады выкрикнули в спину,
небрежно выкинули прочь.
А слово обратилось в глину.
А глина стала день и ночь,
и ночь… И ночью дождь
без света,
растёт из неба, как трава,
пытаясь уместить всё это
обратно в первые слова.
* * *
Мои сны о тебе горьки на вкус.
«Подожди» — срывается с языка.
Если это и есть пресловутый
блюз,
то мне эта музыка не легка.
Иногда в моих снах ты меняешь
черты,
но я умею тебя угадать во всех: подойдя к человеку, я знаю,
что это ты.
Тебя выдаёт выражение глаз
и смех.
А ещё ты мне снилась совсем
цветной:
с радугой в волосах, с радугой
на лице.
Я проводил по оранжевому рукой,
до ультрамарина доходя в конце.
В том сне (когда позже мы шли
с тобой)
я видел своё отражение
в зеркалах:
постаревший, лохматый, почти
седой.
С радугой, оставшейся на руках.
* * *
Человек с разбитой головой
посреди огромной мостовой
провожает небо облаками:
говорит словами и руками
машет. Снова говорит.
Из разбитой головы стихами
проливается на этот свет
свет иной. И этот свет искрит
брызгами, осколками, цветами.
* * *
Палитру чёрную воды
мешая с чистым, лунным, белым,
кидаешь камень с высоты -
Шагал, боготворящий Беллу -
глядишь туда, где синий цвет
пьянит надёжнее дурмана,
где кисть теряется в листве,
где месяц, выйдя из тумана,
из тишины, из темноты
рисует крупными мазками.
Где на поверхности воды
Ван Гог расходится кругами
* * *
Сбежать от пафоса бумаги
в деревню, загород, туда,
где есть черничные овраги
и переталая вода.
Сбежать, бояться втихомолку,
лежать распахнутым навзрыд
(от воздуха морозно-колко,
когда ты воздухом укрыт).
С лица воды увидеть лица
другой воды. И налегке
пройтись по берегу. Боится
синица лёгкая в руке.
А за оврагом воют волки.
А за оврагом воют волки.
* * *
Воду из родника
выпьешь за три глотка
прямо с лица земли,
чтоб капли на грудь стекли,
чтоб изнутри не жгло
краешками стекло.
Воду прольёшь на грудь,
чтоб выдохнуть и вдохнуть.
* * *
Чем ближе к дому, тем тяжелее
сны —
словно из камня выточен
этот дом.
Отчего, Мельпомена, твои дети
всегда грустны?
Оттого ли, что путь этот им
знаком?
Оттого ли, что камень зовёт
в тишине косу,
и в который раз слышен
глухой удар?
Это сердце твоё, Мельпомена,
чует грозу
точнее, чем корабельный радар.
Оттого ли и штурман глядит
с тоской
на прибрежные скалы.
No pulse nor will*.
Даже дочь твоя, Мельпомена,
закрыла глаза рукой —
столкновение неизбежно.
Плыви. Плыви.
* — строчка из стихотворения У. Уитмена «O Captain! My Captain!»