— Русский язык для меня начался с Булата Окуджавы. Я услышал эти прекрасные песни и спросил, очарованный: «Что это?». Мне ответили: «Русский язык». Я влюбился в само звучание и начал учить его. Точнее, не учить — изучать, понимать, постигать. Выучить русский невозможно, его надо просто полюбить и понять. Но автором, определившим мою судьбу и главное дело моей жизни, стал Пушкин.
Впервые я прочёл его стихи в переводе Набокова. Когда я овладел русским настолько, чтобы оценить перевод, понял, что к Набокову (при всём уважении) у меня огромные претензии. Судите сами! Возьмём, к примеру, легендарное пушкинское «Я вас любил: любовь ещё, быть может, В душе моей угасла не совсем». Набоков, переводя это на английский, убирает из стихотворения главное — любовь! Он заменяет это слово на «worship» — «я вас боготворил», «я вам поклонялся» — так это можно перевести. Но поклоняться — это, простите, не любовь. Это что-то беcконтактное, в этом чувстве нет глубины. Но самое главное — из последней строки «Как дай вам Бог любимой быть другим» Набоков убирает… Бога! Кто вы такой, Владимир Набоков, чтобы так запросто вычеркнуть Бога? Вы великий писатель, но не Бог и даже не Пушкин. И тогда я решился сделать свои переводы знаменитого русского классика. Хотя, безусловно, я боялся оказаться неточным, чувствовал, что замахнулся на нечто великое… Поэтому я сразу для себя определил, что буду бесконечно трепетно относиться к тексту поэта. Я прикладываю все усилия, чтобы сохранять слова — у Пушкина нет лишних, случайно подобранных фраз. И также я стараюсь сохранять пушкинский размер. Это нелегко. Но иначе не стоило бы и браться.
Пушкин стал делом моей жизни. Я перевёл почти всего «Евгения Онегина», он уже издан. Перевожу стихи, сказки — всё это издаётся и в России, и у меня на родине. За это время я проникся культурой, историей России, сформировал своё собственное отношение к стране, подарившей человечеству величайшие произведения литературы. Не будь в моей жизни русской литературы, не знай я строк Александра Сергеевича, вряд ли я мог сформулировать личное мнение по поводу России. Поэтому сейчас мне особенно тяжело воспринимать те отношения, которые складываются между Россией и США. У Пушкина, кстати, есть великолепная статья «Джон Теннер», где он критикует происходящее в Америке. Удивительно, как современно она сегодня звучит! Я не могу влиять на ситуацию на уровне наших президентов, но могу рассказывать жителям моей страны о России словами Пушкина, делая его понятнее и ближе. Я надеюсь, холодная война 2.0 не случится, я верю в это… Надо возвращаться к вечным истинам — к любви, к искренним взаимоотношениям. Этому учит русская литература. Поэтому Пушкина я называю «духовным противоядием» для всего мира.