Анатолий Марчевский - клоун со своей философией

В новогоднем представлении «Волшебный бал Золушки» в 2008 году Анатолий Марчевский в последний раз «актёрствовал» на манеже. В роли злой Мачехи. Одна екатеринбургская семья посмотрела этот спектакль 14 раз! «Мы прошли по всем новогодним представлениям, — объясняли мать и дочь А.Марчевскому (он же был и режиссёром). — Ваше — лучшее, и мы купили билеты на все спектакли Золушки...».

«Быть лучшим. Отработать по максимуму» — негласное правило цирка. Неполучившийся трюк повторяют перед зрителями, пока не получится. Артист должен уйти с манежа победителем! Профессиональная «цирковая заповедь» стала личным кредо героя сегодняшней рубрики «Персона» — Анатолия Марчевского.

Он снялся в главной роли в художественном фильме «Клоун» — и оказалось: создал в отечественном кино лучший образ клоуна. Романтичного. Современного.

Он организовал первый в мире Международный фестиваль клоунов — и Екатеринбург обрёл дополнительный имидж. Сегодня на Урал иные приезжают из-за рубежа ради фестиваля, а Екатеринбург позиционируется в Европе как центр мировой клоунады.

18 лет назад он возглавил Екатеринбургский цирк, и все 18 лет наш цирк — первый в России.

—Анатолий Павлович, не обидитесь, если не с директора цирка Марчевского начнём, а с его подопечных? Редкая возможность задать давно мучающий вопрос: как доживают состарившиеся цирковые животные?

—Как и люди. Даже лучше, чем иные из нас. Мы не усыпляем их, не сдаём в зоопарк. Животные в цирке живут, как правило, в два раза дольше, чем на воле. Они обеспечены полным медицинским обслуживанием, поскольку, как и люди, болеют — и пневмония случается, и инфаркт, и язва, и онкология. Только отравлений не бывает: кормят их по высшему разряду.

А поскольку цирк — организация гастролирующая, то животное, вышедшее «на пенсию», переезжает вместе с цирком. Иначе нельзя. Привыкшее к человеку животное никогда не поймёт: почему оно верно служило, а теперь его бросили? Оно просто умрёт от тоски раньше времени, даже если его начнёт кормить другой человек. А для артистов животные — как члены семьи. Те же дети!..

—Большинство любят цирк благодаря участию в программах именно животных, а ещё — клоунов. Но признаюсь: в детстве у меня как раз клоуны-то и не вызывали большого восторга — предсказуемые красные носы и рыжие парики, банальные шутки, вытаскивание зрителя в манеж для розыгрыша. Смех это, правда, провоцировало, но...

—...я называю это «желудочный смех». Клоуны с репризами, не несущими мысли, — что-то вроде массовиков-затейников. К сожалению, таких сейчас немало. Но вот же парадокс: клоун всегда современен — он отражает своё время, эпоху. Говорю, естественно, о больших клоунах. Карандаш, Попов, Никулин, Енгибаров — четыре разных времени. Каждое десятилетие — свой лидер. В советское время клоунов было, может быть, около 150, а запомнилось человек пять. Лучшие. Лидеры. Те, кто создал историю мировой клоунады. Енгибаров — клоун-философ (его темы — любовь, одиночество, добро, зло). Попов в его солнечном парике — национальный герой, Иванушка. Никулин — социальный клоун...

—А ваш клоун вышел когда-то на арену без банальных больших ботинок и красного носа. Парень в жёлтой маечке. Брюки с бахромой. Косынка, небрежно повязанная на шее...

—Это был период абсолютно розового цвета в обществе. Расцвет культуры. БАМ. Полёты в космос. В спорте — победа за победой. Было ощущение радостного, уверенного в себе общества. И я, лично я, был убеждён в светлом будущем. Если Енгибарова называли «клоун с осенью в сердце», то про меня журналисты писали — «клоун с весной в сердце». Репризы — оптимистичные. Идея — что человек может всё, жизнь прекрасна, добро торжествует. И я предлагал зрителям следовать за собой. Как-то в Париже меня спросили: «Почему вы, клоун, без грима?». Я ответил: «Мир настолько загримирован, что не вижу смысла гримироваться. Да и скрывать за маской мне нечего».

—А цветочки на футболке?

—Это от хиппи. Их много было тогда. Помните? Молодёжное движение: они протестовали против серости и скуки жизни. Как правило, это были дети богатых, для которых всё в жизни просчитано, предопределено. А они не хотели «ходить по клеточкам», хотели созидать жизнь. Меня для моего образа такой пафос очень устраивал. Это вам не «массовики-затейники», поколение клоунов, следующее уже за нами.

—Стало быть, ощущаете некую последовательность образов в профессии, преемственность?

—А как же?! Когда поступал в цирковое училище, меня спросили о кумирах. Ответил: «Никулин и Енгибаров». Я хотел, как Енгибаров, владеть многими жанрами. Многими в то время уже и владел. Эквилибр, жонглирование, баланс, пантомима. А быть похожим на Никулина хотелось, чтобы обладать магическим умением устанавливать контакт со зрителем. В секунды! Никулин вышел — и публика от него не отводит взгляд. Что бы ни происходило в манеже, куда Никулин — туда и глаза зрителей.

—Судя по наградам, у вас получалось. Но любопытна самая первая. Приз Сержа Вебера — кажется, приз ассоциации журналистов Франции?

—Да. Высшая награда ежегодного конкурса, который проводился среди гастролирующих в Париже цирков, варьете, мюзик-холлов. Это было в ноябре-декабре 1976-го. Все знали: в Союзе есть Попов, Карандаш, Никулин. Молодёжи в то время прорваться было сложно. Когда готовилась наша программа во Францию, импрессарио отсмотрели артистов и сказали про меня: «Берём его». Но оказалось много шепчущих на ухо: «Вы что?! Париж! А мальчик (это про меня) ещё нигде не был. Если провалимся — какая слава пойдёт о советском цирке? Давайте брать проверенных...». Даже статью про меня — с критикой! — заказали. Но в один день вышло две газеты с материалами о клоуне Марчевском: в одной — раздолбали, в другой — на пьедестал ставили. И надо отдать должное импрессарио — он сказал: «Если Марчевский не едет — всю программу не берём». Меня вынуждены были взять.

А я, действительно, впервые выезжал за рубеж. Капиталистическая страна. То, над чем у нас смеются, там может оказаться несмешным. Требовалась корректировка репертуара, изменение темпоритма. К тому же выступали во Дворце спорта. 7000 зрителей! У меня в репризах важна мимика, а я первого ряда не вижу...

Но я вышел (показывает статью и фото во французском журнале). Первая реприза — молчание. Вторая — молчание. Выхожу ближе к зрителям — там света должного нет... В общем, после первого отделения, мне показалось, я уходил «под стук собственных копыт» — как у нас говорят.

Обычно человека, отработавшего номер, поздравляют за кулисами: «С началом!», «С успехом!». А ко мне никто не подходит. Понимаю: сочувствуют, что я «фэйсом об тейбл». А нас накануне предупредили: будет вся пресса Парижа. От того, как пройдёт первый спектакль, зависят все гастроли советского цирка. Ну, про себя думаю, завтра я покину Париж, и для меня «зарубеж» закроется навсегда.

Но во втором отделении у меня были трюковые репризы — «Катушки» и «Моноцикл», мой конёк. И тут я слышу аплодисменты. Гром аплодисментов. Убежал с манежа — а они продолжаются. Пять раз я выходил к зрителям! Такого на тот момент в Париже не бывало.

—Как-то пытались объяснить себе этот феномен?

—Импрессарио мне потом объяснили, что пресса пребывала в шоке: все ждали привычного Рыжего клоуна, а появился современный молодой парень с открытым лицом. И с репризами, несущими философскую нагрузку. В манеже был не клоун-дурак, а интеллигентный клоун-поэт. Поэтому они не успевали аплодировать в первом отделении. Зато во втором выдали с лихвой. За два месяца гастролей в Париже вышло 105 рецензий, под заголовками — «Жерар Филип в манеже», «Наследник Чарли Чаплина!», «Клоун-поэт», «Клоун-бомба»...

В самом Париже в то время работало 14 цирков. Но когда мы, из СССР, приезжали — они перемещались на окраину, потому что в это время все шли на советский цирк. Конкуренты относились к этому ревностно. Примешивалась и политика: воздать должное кому-то из Союза — да никогда! Поэтому приз Сержа Вебера никому из советских артистов и не вручался. И тем не менее...

Максимальное количество баллов, которое может получить номинант «Сержа Вебера» — 20. Я получил 19. Но в полной мере оценил это решение французской прессы, только когда узнал: за всю историю конкурса самый высокий балл был 12.

—Но, кажется, история с высшим цирковым «Оскаром» была ещё круче? Там успех артиста определяют даже не члены жюри, а ...аплодисментометр.

—Да, Королевский цирк Бельгии ежегодно вручает «Оскар цирка» по результатам специального прибора — аплодисментометра. На каком номере самые большие аплодисменты — тому и «Оскар». Никакая политика, никакие субъективные оценки повлиять на общий итог не могут.

К наградам я, вообще-то, всегда спокоен. Работал себе и работал — в собственное удовольствие: здание королевского цирка небольшое, зритель рядом, контакт хороший...

«Оскара» мог получить и не советский цирк (по итогам же года награда!), но мы выступали в конце года, в декабре — борьба за «Оскара» невольно обострялась. Было заметно: иные из артистов сознательно затягивали «комплимент», раскланивались после номера подольше... Когда объявили, что «Оскар» присуждается советскому клоуну Анатолию Марчевскому, наше руководство удивилось: «А вот тому-то аплодировали дольше...». «Вы не понимаете, — объясняли бельгийцы, — дело не в длительности, а силе аплодисментов. На номере с моноциклом Марчевского стрелка аплодисментометра прыгала по высшей шкале...».

—Даже стыдно спрашивать банальность: приятно быть обладателем «Оскара»?

—Приятно другое. На тот период «Оскара цирка» получили только два клоуна в мире: в 1956-м — Попов и 1977-м — я. (До этого приз вручался артистам исключительно в других жанрах). Это придавало особый вес профессии клоуна.

—Да, если мне в моём детстве не повезло с клоунами, то явно повезло тем зрителям, кто видел в манеже вас.

—Знаете, когда-то на ТВ мы делали передачу «Все любят цирк». И вот пенсионерка из Одессы писала мне как ведущему: «Дорогой клоун! Я прикована к постели, не могу вставать. Но когда идёт „Все любят цирк“ — встаю и хожу по комнате в течение дня. Потом опять — бездвижность. Врачи не могут объяснить этого чуда, но... Просто чаще показывайте программу с вашим участием».

Другое письмо — от студентки МГУ: «Пишу вам не чтобы попросить автограф. Два года назад случилось большое несчастье — умерла мама. Я осталась одна. Это было ударом. Не хотелось ничего — ни учиться, ни общаться с кем-либо. Не хотелось жить. Но однажды, почти насильно, подруги затащили меня в цирк. И я впервые за два года засмеялась. Вновь увидела людей вокруг, своих друзей. Вновь захотелось жить! Спасибо вам за вашу профессию...».

—Вы помните эти письма...

—...дословно! А с годами, когда анализируешь себя в профессии, особенно понимаешь значимость цирка, клоунады. Смеющийся человек очищает себя от негатива, оздоравливает. Вот говорят: «Минута смеха продляет жизнь». А человек приходит в цирк на два часа! И, право же, — размыкаются «залипшие контакты». Кажущаяся безысходность отступает: «А чего это я нюни распустил!..». Мироощущение меняется.

—Сегодня мироощущение уральского зрителя меняет организованный вами международный Фестиваль клоунов. Бенефис, апофеоз профессии. А ведь изначально идея была критичная: клоун может быть успешен только в одиночестве, солистом. Вы, сами признавались как-то, поняли это на собственном опыте, когда свели однажды, в одной программе, своего клоуна-«хиппи» и Рыжего. Стало быть, примерили-таки на себя и маску банального Рыжего?

—Не банального! В том-то и фокус. Знаете, одно дело, когда тебе 20 лет. А когда 40? Поскольку я работал без маски и грима, то с возрастом должен был менять и репертуар. С годами человек становится мудрее — меняется его мировоззрение. Клоун же никогда не играет чужие мысли. Как правило, он — автор своих реприз. А потому если хочешь быть успешным артистом — иди в ногу со временем. Пойдёмте-ка, я вам что-то покажу...

(В соседней с рабочим кабинетом Марчевского комнате — большая коллекция статуэток-клоунов. Сущая диковина! Под стеклом — не одна сотня клоунов. Ковёрные. Мимы. Музыкальные эксцентрики. Клоуны-дрессировщики. Клоуны-буфф... Тут и Рыжие на любой манер).

Однажды я увидел артиста в образе Рыжего. Костюм буффонный, старенький, грязноватый. Вместе с тем — бездна обаяния! И мне захотелось создать другой образ Рыжего клоуна. Чтобы он был не брошенным по жизни, не «мусорным». А был бы яркий, светлый. Клоун-праздник. Чтобы ребёнок относился к нему как к любимой игрушке. Соответственно, и репертуар не мог быть грубым, пошлым. Дети этого не прощают.

В Европе клоуны обычно вызывали смех за счёт унижения собственного достоинства. Упал, получил пощёчину, убог и неопрятен, плачет, пуская слёзы на метр — а народ смеётся. И думает: «Я-то не такой!». «Почему через унижение? — подумал я. — Почему не может быть наоборот?». И через 20 лет работы в современной маске я вышел на манеж Рыжим. Во фраке с блёстками! Вроде и классический образ, но принципиально изменённый. Мой Рыжий не унижал собственного достоинства. Он не был персонажем, вызывающим сочувствие. Клоун — это герой спектакля. Артист № 1. В программе «Здравствуй, клоун!» я осуществил свою мечту — создал сольный клоунский спектакль, исполняя две роли. Первое отделение — «Бенефис Рыжего клоуна» — в маске Рыжего. Второе — «Сердце клоуна» — без маски, и репертуар современный: лирика, любовь...

—И с этим блестящим, праздничным Рыжим отработали...

—...тоже 20 лет! Работал в манеже час сорок. И никаких других номеров!

—Но это же почти театр одного актёра?

—Да, клоунский спектакль, который и принёс популярность, узнаваемость. Причём не только в России. Я уже 18 лет не работаю в манеже. Но пять лет назад я был в Париже членом жюри циркового фестиваля. Состав жюри, естественно, объявили. И вдруг в антракте в нашу ложу женщина-француженка протягивает программку для автографа. Я подумал: какое внимание к представителю России. «Нет, — говорит она, — я вас помню, Анатолий, по гастролям в Париже в 1976 году. Прошло уже 30 лет, но...». И начинает пересказывать весь мой репертуар...

—Анатолий Павлович, вы сказали: «Я к наградам спокоен». Знаю, что одну из премий, всю сумму, вы отдали на операцию, которая в кардиоцентре спасла девочке жизнь...

—Да, премию Татищева и де Геннина. А когда получил в 1981 году премию Ленинского комсомола — отдал в Фонд мира. Циркового «Оскара» — тоже отдал. Получил только медаль. Премию губернатора Свердловской области передал ветеранам. Ну что об этом говорить?!.

Я знаком с блокадниками Ленинграда. Я преклоняюсь перед коммунистами тех, советских, лет. Они — это высшая степень патриотизма. Преклоняюсь перед ними: страна не была готова к войне, но это поколение принесло нам всем Победу и Жизнь. К 60-летию Победы мы делали спектакль «Салют Победы!». Это мой долг, моя благодарность старшему поколению.

«Салют Победы!» для меня был большой творческой удачей. Даже в избалованной Москве зрители аплодировали по 15-20 минут. Контролёры рассказывали: молодые выходили с повлажневшими глазами. «Мы, — говорили они, — по-другому посмотрели на своих родителей. Пойдём сделаем для них что-нибудь хорошее...». Спектакль разбудил в их душах добро. Я в жанре клоунады 40 лет. И если благодаря своей профессии я вернул жизнь хотя бы одному человеку (как той девочке из МГУ) или даже если одна молодая пара по-другому взглянула на своих родителей — есть смысл в моей работе, профессии.

Вообще, убеждён: культура должна заниматься воспитанием (как бы и кто над этим ни ухмылялся), а не шоу-рейтингами и зарабатыванием денег. «Дом-2» кому-то приносит деньги, а кому-то беду. И если у «Дома-2» — большой рейтинг, то я считаю: это трагедия нашего общества. Оно больно, а кому-то это на руку.

—Послушайте: вы в своём родном цирке ведёте диалог со зрителями о вечных ценностях, а «за окнами» — рынок, который именно культуре перехватил удавкой горло...

—С этой рыночной идеологией мы продали всё. Не только здания, но и душу! По принципу «Хватай быстрей — и убегай!». Потеряли много объектов культуры. Судьба акционирования была уготована и цирковой системе. В России — 42 цирка. Здания — в центре города. При каждом — гостиница. Легко превратить их в казино, торговые центры. Продать-перепродать. Поживиться. Удар навис над всей цирковой системой России. Нас ставили в один ряд с предприятиями алкогольной продукции, заводами-банкротами. «Банкрот? Продать с молотка!». Тогда мы объединились и стали защищаться.

На одном из заседаний совета по культуре и искусству при Президенте России принималась программа «Культура и дети». Речь шла о детских театрах и организации детского досуга, настроенного на позитивное восприятие мира. Было сказано: детские организации не подлежат приватизации и перепрофилированию. Какие бы проблемы ни были у государства. Продавать ТЮЗ или перепрофилировать любое детское учреждение культуры недопустимо! А как быть с цирками? Тогда я и обратился к Президенту России Владимиру Владимировичу Путину с просьбой отнести цирковое искусство к категории детских театров, ведь цирк — самое демократичное искусство. Здесь нет возрастных границ. Цирк — семейный театр, куда приходят дедушки-бабушки и внуки вместе. Цирк укрепляет семейные отношения. Президент подумал и через секунду сказал: «Считаю, ни у кого возражений не будет?..». Проголосовали единогласно.

Программа эта действует и сейчас, её никто не отменял.

—Сегодня Урал хорошо знает двух Марчевских. Следом за вами в манеж вышел клоун Руслик, ваш сын Руслан. Главная профессиональная заповедь, которую вы передали бы по наследству?

—Руслан заканчивает СИНХ, до этого был институт культуры. Сейчас он ведущий программ, артист и заместитель директора. А заповедь одна — «Сохранять и развивать цирковое искусство».