Сейчас в Нижних и Верхних Таволгах работает несколько гончарных мастерских, в том числе и известная многим туристам студия семьи Масликовых. Мы же, чтобы посмотреть на масштабное производство, отправились на старый керамический завод, который действует в Нижних Таволгах.
Активное развитие декоративно-прикладного искусства Урала началось в конце XVII века, когда сюда в поисках лучшей земли пришли выходцы из Центральной России. И наряду с изготовлением изделий из дерева и берёсты появился гончарный промысел. Вот уже более 300 лет трудятся мастера на невьянской земле. Эксперты утверждают, что в 1887 году в Нижних Таволгах (Невьянский ГО) существовало около 60 мастерских, в которых работали более 100 человек.
И у таволожской керамики исстари существовал свой особый, непередаваемый стиль – формование и литьё в гипсовых формах, точение на гончарном круге, применение древнейшего способа обработки – лощения и, конечно же, традиционная таволожская ангобная роспись*.
*Ангоб – это глина, разведённая до консистенции сметаны
Свои лучшие времена таволожская керамика переживала, пожалуй, в советское время, когда в Нижних Таволгах работал большой керамический завод. Его открыли 1 октября 1960 года на базе артели «Керамика». В 90-е он был закрыт, но сегодня производство вновь налажено.
В Таволгах нас встретила художница Алла Назарова, которая расписывала изделия в «Таволожской керамике» в 80-е и спустя тридцать лет в этом году снова вернулась в промысел.
– В своё время я закончила Уральское училище прикладного искусства в Нижнем Тагиле, – вспоминает Алла. – И училась-то как раз на роспись подноса. После училища у нас было свободное распределение, и поскольку сама я из Невьянска, то решила поехать в Таволги, тем более завод тогда гремел на всю страну…
На «Таволожской керамике» в те годы работало более 100 человек. Это сейчас местные вынуждены ездить в город, чтобы зарабатывать на жизнь, а тогда работой были обеспечены две деревни.
– Когда я пришла, конечно, нужно было полностью переучиваться, – рассказывает мастер. – Нам, художникам, пришлось поработать практически на всех стадиях производства. Главным художником тогда был Андрей Зайцев, сейчас он руководитель международного рождественского фестиваля ледовой скульптуры «Вифлеемская звезда», который проходит в ледовом городке на площади 1905 года. Он и мы – две его помощницы – разрабатывали рисунки, а потом росписисты (их тогда было шесть человек) переносили их на изделия… Только гончаров на производстве было около десяти человек. Делали самые разные формы – от больших напольных ваз до горшков и кувшинов…
Сегодня здесь один гончар Владимир Орлов. Нам повезло, мы увидели, как он готовит глину для работы – закладывает целыми кусками в шнек, который, словно мясорубка, пропускает глиняный фарш, после чего получившуюся «колбаску» Владимир относит на рабочее место. И уже из этой подготовленной глины начинает ваять изделия. При нас буквально за полторы минуты в его руках появился кувшин, которых за день – если будет спрос – должно получиться около ста.
Ещё два человека работают здесь на литье. В гипсовые формы заливают глину, из чего потом получаются чайнички, салатницы и блюда.
– Если сегодня я залью формы, то готовы они будут уже к утру – рассказывает, протирая мокрой тряпочкой очередной чайник, литейщица с сорокалетним стажем Надежда Макурина. – Сейчас я убираю швы, а потом буду лепить ручки. Дома мы только из этой посуды и едим, ничего другого не признаём, – смеётся Надежда.
После того как изделия распишут, их ставят в муфель – печь, где производится первый обжиг изделия. В муфеле температура достигает плюс 800–900 градусов по Цельсию, сверху печь накрывается тяжёлой крышкой.
Алла ведёт нас в цех, где стоят печи для второго обжига и находится глазуровочная камера. Мы заходим в очень большой ангар.
– Раньше всё это пространство занимали мастера, – продолжает Алла. – У каждого было отдельное рабочее место. Тут же стояли две десятиметровые печи, которые работали по принципу конвейера на движущейся ленте. Представляете, сколько мы делали продукции, если каждые 15 минут лента прокручивалась, и можно было загружать новые?.. Сегодня у нас три небольшие печи, загружаем мы их вручную, когда в том есть потребность…
А мы идём в глазуровочную – там Валентина Гильмеева уже подготовила кувшины, чтобы начать покрывать их пищевой глазурью. Глазурь заливают в пистолет, из которого разбрызгивают глазурь или эмаль.
После того как изделия остывают, их отправляют в ОТК – отдел технического контроля. Здесь Надежда Казарина проверяет, нет ли брака. Делается это так: специальной палкой специалист простукивает каждое изделие – звонко, значит всё в порядке, глухо – есть трещина. Во время нашего визита Надежда простукивала большой заказ для фирмы по производству сыра – горшочки, кувшины двух видов, каждый из них нужно тщательно проверить…
– В основном наши оптовики – это крупные магазины, рестораны и кафе, – поясняет Надежда Казарина. – Предприятия общепита обычно только бесцветку заказывают, ведь сегодня роспись одна, а через месяц уже другое что-нибудь будет, а им надо, чтобы посуда одинаковая была. Из одного тагильского кафе к нам после каждого праздника приезжают – мы шутим: вместе с едой, наверно, посуду кушают (смеются).
Таволожская керамика сегодня развивается – опираясь на традиции, мастера ищут новые формы, новые сюжеты. Так, на заводе трудится мастер из Сухого Лога Олег Черкин, которого сюда пригласил директор завода и организатор фестиваля «Таволожская свистулька» Александр Назаров. Олег Черкин помимо небольших и, что важно, недорогих глиняных сувениров (от 10 рублей!) делает эксклюзивные изделия на заказ. Он лепит из глины, а потом покрывает фигуру металлом. Оригинальные сюжеты, новая техника, кропотливая тонкая работа – на один заказ уходит больше месяца – и покупатель ценит: стартовая цена за экслюзив – 30 тысяч рублей.
У Таволог есть чему поучиться мастерам со всей области – гончарный промысел вместе со старинной ангобной росписью жив и процветает. Проблемы, конечно, есть, ведь раньше на заводе работало больше ста человек, а сегодня только семь, да и молодого поколения среди них нет. Но главное — Таволгам удалось занять свою нищу — на их сувенирную продукцию и посуду есть устойчивый спрос, это отличный подарок на память об Урале.
Алла Назарова рассказывает, что когда пришла на «Таволожскую керамику», поначалу пыталась перенести нижнетагильскую роспись на изделия из глины, но не тут-то было – ангобные краски не столь эластичны, как масляные, поэтому здесь технология росписи своя, уникальная…
– Натуральные ангобы бывают красно-коричневого, оранжево-коричневого, бело-жёлтого цветов, холодных же оттенков – зелёного, синего, чёрного – в природе нет, – поясняет художница. – И чтобы их получить, в глину добавляют металл. От обжига цвета становятся ярче, а после покрытия глазурью получается нужный эффект.
Вообще мы расписываем двумя видами: кистью и фляндровкой – это древняя техника росписи, когда ангобы набираются специальными грушами, изделие ставится на круг – турнетку, вращается, и на кувшине или горшочке появляются тонкие ангобные линии. Потом добавляются капли краски, и художник процарапывает нужный рисунок. Изделия – подносы, блюда, вазы – за счёт процарапки смотрятся эффектно.
Второй вид росписи – кистью: краска наносится с помощью обычных кисточек – беличьих или из ворса пони. Двойной мазок здесь не получится, потому что ангоба порой не хватает даже на один мазок, он сразу исчезает, и нужно повторить его сверху. Кистью в основном пишем цветы – розы, ромашки…
Помню, как однажды мы разрабатывали и оформляли чайный сервиз. Задували его аж тремя цветами, а потом – на роспись. Получилось очень красиво, возили в Свердловск на худсовет. Бывали случаи, что там не принимали наши изделия. Например, когда мы сделали блюдо с розами – получилось тонкое изделие, близко к фарфору – и именно из-за этого заставили переделывать…